Последний ключ
Шрифт:
* * *
Я рассеянно слушала Нор-Аднона, краем глаза рассматривая Блистательных, стоящих у дальней стены. Моим защитникам-Хранителям ходу на столь высокое собрание не было, так что случись со мной хоть что-нибудь, рассчитывать я могу лишь на троих гвардейцев, нынче несущих караул. Еще трое да Граер с Махтиром были где-то неподалеку, за дверью, но иной раз тонкие доски дверных створок могут оказаться крепче камня...
И тут я вздрогнула.
– Позвольте узнать, Магистр-распорядитель, - неожиданно перебивший докладчика голос был резок, сух и слегка скрипуч. Присутствующие
Нетопырь поднял голову и долгих несколько секунд ничего не выражающим взглядом смотрел на Нор-Крахта. Если вопрос своей несвоевременностью и удивил Магистра-распорядителя, ни в позе, ни в выражении его лица никаких эмоций не отразилось - пусто, равнодушно, только, пожалуй, чуть насмешливо и снисходительно. Застать врасплох и заставить его оправдываться - на это могли рассчитывать лишь те, кто плохо знал Элевдара Нор-Аднона.
Зато меня вопрос заставил похолодеть. Вот оно, началось. Мне стоило больших усилий сохранить спокойствие, но в этом я, пожалуй, Элевдару проигрывала.
– Послание Эльяса Ренейдского?
– будто бы удивленно переспросил Нетопырь, - Да, получил.
– И что Вы с ним сделали?
– поспешность вопроса с головой выдала жгучий интерес меронца Нор-Скалита, илар осознал это и раздраженно откинулся назад, на спинку кресла, стискивая пальцами резные подлокотники. Элевдар снисходительно улыбнулся, но отвечать не спешил.
Я окинула взглядом присутствующих. В их позах читалось ожидание, скрытое или явное. Те, кто знали о послании раньше, сидели с непроницаемыми каменными лицами, кто услышал о нем сейчас - неприязненно-удивленно хмурились или озадаченно осматривались, ища в чужих лицах ответа...
– А что еще с ним сделать?
– презрительно откинув голову, насмешливо произнес Урлих Нор-Вараст, - В растопку для камина.
На молодого человека едва не шикнули - молод слишком, чтобы высказывать мнение, которого не спрашивали...
– Вы хотите знать, не дал ли я ответ Горностаю за вашими спинами?
– наконец изволил произнести Нетопырь.
– Да, именно так, Магистр-распорядитель, - кивнул Нор-Крахт, при этом не отрывая от Элевдара неприязненного, пристального взгляда водянисто-светлых, глубоко посаженных глаз, - Нам известна Ваша тяга принимать решения самостоятельно, не спрашивая ни у кого совета...
– Нет, не дал, - сухо перебил его Нетопырь. Взгляд Элевдара оторвался от старика и неожиданно переметнулся на меня. Кровь резко прилила к моим щекам - никогда еще я не сталкивалась с таким откровенным разглядыванием, граничащим с прицениванием на рынке рабов. Мне стоило огромного труда не отвести взгляд. Надеюсь, никто не заметил моего неожиданного смятения?
– И все-таки я хотел бы его видеть, - настаивал Нор-Крахт.
Нетопырь встрепенулся:
– Предложение, изложенное в том послании, непристойно и не стоит обсуждения в широком кругу.
– Я сам хотел бы решать, что стоит, а что не стоит моего внимания - холодная настойчивость Нор-Крахта отразилась досадным удивлением на лице Нетопыря. Или мне только показалось, что в глазах магистра блеснуло некое злорадное удовлетворение?
Элевдар, чуть помедлив, отвел от меня пристальный взгляд и молча кивнул куда-то в сторону. Один из Блистательных, неподвижно застывших вдоль
Несколько минут ожидания оказались нестерпимо долгими. Присутствующие молча переглядывались, но нарушить неожиданно установившуюся тишину не рискнул никто. Слышно было, как ерзает Пунар - металлическая бляшка на его поясе глухо царапала по деревянной спинке кресла; как подушечками пальцев барабанит по столу меронец, как тоскливо вздыхает юный Кесарвах Но-ард, пытающийся понять, что происходит...
Вошел Блистательный. Бросил быстрый взгляд на Магистра-распорядителя, мягко подошел ко мне, склонил голову и протянул на раскрытой ладони тонкий свиток, перевитый измятой белой лентой.
– Читайте вслух.
В глазах Блистательного паника. Он испуганно оглядывается на Нетопыря, тот морщится, но согласно кивает.
Предложение непристойным не было, но от него жалобно и тоскливо заныло что-то в моей груди. В вольном пересказе послание Эльяса, о котором я услышала много раньше, было куда грубее и неприемлемее. Теперь же я узнала то, чего не хотела знать раньше - ренейдский Горностай умен.
У Блистательного был неприятный голос - высокий, резковатый, чуть гнусавый, с заметным акцентом уроженца Ламы. Мне хотелось думать, что именно голос меня раздражает, а не то, что он озвучивает...
Эльяс Ренейдский предлагал нобилям Лакита сделку - всем вместе или каждому по отдельности. Мне не нужны ваши богатства, писал он, я и так богат больше, чем вы думаете. Моим людям обещан богатый Маэдрин, плодородные долины и теплые моря, туда лежит наш путь и там наши помыслы. Нам ни к чему разорение Лакита, я хочу оставить за своей спиной не врагов, а страну союзников. Вы узрели нашу силу и воинскую мощь, вы знаете, что я не шучу, но не знаете, что больше насилия я не желаю. Как победитель, я возьму положенную мне дань, но не человеческим жизнями, а золотом. Дань не большую, чем та, что вы вынуждены ежегодно отдавать заевшемуся Маэдрину. Ренейды уйдут из Лакита, а за это вы выполните мою просьбу. Малую просьбу, для вас ничего не стоящую, но докажущую мне, что вы заслуживаете доверия.
Эльяс "просил" о жене, особе древней королевской крови, способной дать начало новой династии уже не Лакита, а нового Маэдрина, который вот-вот покорится великой Ла-Ренейде и станет еще более великой Империей.
Отдайте мне дочь Риардона Каскора, заявлял Горностай, и Лакит станет свободным как прежде. Это единственное условие для заключения мира, в чем он ручается и готов принести публичные клятвы. В противном же случае... В противном случае выбора ему не оставляли - непокорившийся Лакит придется смести с лица земли полностью и заселить всегда охочими до плодородных земель северными племенами... Ну, а тому счастливцу, кто лично приведет девушку, обещана и личная награда.
Тишина. Застывшая, мучительная тишина, готовая взорваться долго сдерживаемыми эмоциями. Кто рискнет начать первым?
– Вы совершенно правы, Магистр-распорядитель, впервые я с Вами полностью согласен, - кряхтя, Нор-Крахт чуть приподнялся, будто собирался дотянуться до всех и каждого своими сухонькими цепкими пальцами, хищно и неприязненно огляделся и кивнул, - Предложение непристойно и обсуждению не подлежит. Горностай Ренейдский никогда не станет нашим Надорром. А у нас есть о чем договариваться сегодня и без этой дрянной писульки.