Последний коммунист
Шрифт:
– На следующий день она погибла, - проговорил Илья.
– Это давно было?
– спросила девушка шепотом.
– В прошлом году.
– Ты ее не можешь забыть?
– Я никогда ее не забуду. У нее отец - безработный шахтер. Мама - больная. И еще трое маленьких детей. Она их всех кормила...
– Не собираешься забывать? А зачем же тогда ко мне шел? Зачем обещал, что трахнешь? Баран дома чай с вареньем пьет, ты не собираешься забывать... А что я Верке скажу? Я сегодня себе последний
– Это не главное, это совсем не главное, - попытался успокоить ее Илья, но девушка в ответ швырнула в него презерватив и не попала.
– Не главное? А что главное?
– возмущенно требовала она ответа.
– У нас не было с ней того, о чем ты говоришь. Мы сидели и разговаривали, и она рассказывала мне о себе...
– Не было?!
– обрадовалась девушка.
– Тогда чего же боишься? Может, ты голубой? А, поняла, ты голубой!
– Я не голубой, просто это не главное...
– все пытался объяснить Илья.
– Я знаю, что главное!
– Она вытащила из рюкзачка револьвер и, держа его обеими руками, направила в грудь Ильи.
– Молчать и не двигаться!
– приказала она, как в парке.
Илья улыбнулся:
– Там нет патронов.
– Есть!
– закричала девушка.
– Целых три штуки! Я сама покупала их на базаре!
Илья протянул сжатый кулак и разжал ладонь. На ней лежали три револьверных патрона.
Девушка смотрела растерянно и непонимающе то на Илью, то на патроны в его руке, то на револьвер в своей.
– А-а, - догадалась она наконец.
– Вытащил... Вытащил, когда я с Бараном по мобильному говорила. Ну, ты и гад...
И, не зная, что еще сказать, девушка швырнула в него револьвер и снова не попала.
Илья поднял оружие, спокойно осмотрел, выдавил барабан и стал вставлять в него патроны.
– Главное в жизни - это борьба. Борьба до победы, - сказал он и улыбнулся.
– Я трахну тебя, обязательно трахну, но только тогда, когда мы победим.
– Кто - мы?
– недоверчиво спросила девушка.
– Мы.
– А кого? Кого мы должны победить?
– Твоя бабушка хочет застрелиться, потому что у нее отняли смысл жизни. Твой одноклассник падает в голодный обморок. Ты мечтаешь жить в "Макдональдсе". Мы победим тех, кто во всем этом виноват...
– Я не понимаю, кого? Кого мы должны победить? Например!
– нетерпеливо и нервно закричала девушка.
– Например, Печенкина.
– Печенкина? Я согласна. А как?
– Я знаю как. Ты слышала о Тристане и Изольде?
Девушка нахмурила брови, вспоминая.
– Которые вместе отравились? Кино видела.
– Нет. Они завязали глаза, разделись донага, легли рядом и лежали так,
– А почему - не дотрагиваясь?
– Чтобы скорее победить.
Девушка поняла и одобрила.
– Прикольно. Только я платков не ношу, бабкины можно?
– Можно.
Девушка зашла на чужую половину, выдвинула ящик комода и достала из него два платка.
Нагие, с завязанными глазами, они лежали на крашеном дощатом полу совсем рядом.
Как меч Тристана, их разделял взведенный револьвер.
– Как тебя зовут?
– требовательно и строго спросил Илья, и девушка с готовностью ответила:
– Анджела Дэвис.
XII. Кому это нужно?
1
Прибыловский торопливо вошел в приемную Печенкина, чуть не столкнулся с пожилой уборщицей в синем халате и поморщился. Вид у Прибыловского был утомленный, взгляд озабоченный. На плече его висела дорожная сумка. Сняв ее и бросив на диван, секретарь-референт громко выдохнул и упал рядом.
Сидящая за своим рабочим столом секретарша Марина - красивая, похожая на топ-модель, но с человеческими глазами, - никак не прореагировала на появление Прибыловского, вертя в руках большой конверт.
Уборщица вытряхивала содержимое соломенной урны в свой бумажный мешок, то ли ворча при этом, то ли напевая.
Понаблюдав несколько секунд за конвертом в руках Марины, Прибыловский равнодушно поинтересовался:
– Это, случайно, не мне?
– А как будет по-швейцарски "здравствуйте"?
– спросила Марина, продолжая вертеть конверт в руках.
– У швейцарцев нет своего языка, - устало объяснил Прибыловский.
– Бедненькие, как же они без языка, - пожалела швейцарцев Марина.
Прибыловский снисходительно улыбнулся и повторил вопрос:
– Так это мне?
– Вам, - официальным тоном ответила Марина и положила пакет на край стола.
Чтобы взять его, секретарю-референту пришлось подняться с низкого дивана и сделать два больших шага.
– Не открывала?
– спросил он, то ли шутя, то ли серьезно.
– Но я хорошо заклеила, - то ли серьезно, то ли шутя ответила Марина.
Прибыловский вновь упал на диван, разорвал конверт, вытащил до половины свежий журнал "Экспресс", глянул на обложку и сунул его обратно.
– Привет из Франции?
– спросила Марина, записывая что-то.
– Это я уже в Цюрихе читал, - равнодушно ответил Прибыловский.
– Владимир Иванович, прибыл Прибыловский, - доложила Марина по внутренней связи.
– Пусть заходит, - приказал Печенкин.
Прибыловский торопливо поднялся.
– Ты хотя бы предупредила, - упрекнул он, но Марина пропустила упрек мимо ушей.