Последний коммунист
Шрифт:
– Будет тебе армянский, - пообещал незнакомец, и в этом обещании слышалась угроза.
Мелкий мелко засмеялся, седой нерешительно поддержал.
Печенкин переводил удивленный взгляд с одного на другого и не удержался, засмеялся тоже - как всегда смеялся - открыто, громко, раскатисто. Он долго не мог остановиться, и обитатели сумрачного кабинета уже не рады были, что развеселили званого гостя.
– Это генерал...
– представил неизвестного мелкий.
– Специально сегодня из Москвы прилетел...
Владимир
– Какого числа прилетел?
– Сегодня, - сухо ответил генерал.
Печенкин вздохнул, резко поднялся, стуча голыми пятками по паркету, подошел к генералу и браво представился:
– Печенкин.
– Печкин, - ответил генерал.
– Где-то я уже слышал эту фамилию?
– задумчиво проговорил Печенкин и обратился через плечо к седому: - Нилыч...
– Не Нилыч, а Василий Нилович!
– истерично за-кричал вдруг седой. Василий Нилович!
Печенкин не обиделся, но расстроился.
– Да ты чего, Нилыч?
– спросил он.
– Сам позвонил: "Приходи, выпьем коньячку", человек вот специально прилетел... сегодня... А сам кричишь...
– Вы, говорят, кино любите смотреть?
– вмешался в перебранку генерал.
Владимир Иванович задумчиво склонил голову и ответил:
– Смотря какое...
– Ну, это тебе понравится, - усмешливо проговорил генерал и нажал на пульт управления стоящей рядом видеодвойки.
Изображение было черно-белым, мутным, чтобы лучше видеть, Печенкин подошел ближе. Там был хрустальный храм, а рядом с ним, у закрытых ворот, стояли трое, они разговаривали, кажется, спорили, размахивали руками.
– А звук?
– спросил Владимир Иванович.
– Звука нет, - ответил из-за спины начальник УФСБ.
– Илюха!
– обрадованно воскликнул Печенкин, узнав среди троих сына.
– А рядом кто? Где-то я их видел... Кто они?
– Подельники, - мрачно ответил генерал.
– Черножопая и узкопленочный, - добавил мелкий и засмеялся.
Илья бросил что-то за ворота храма и побежал, за ним поочередно побежали двое.
– Куда это они?
– поинтересовался Владимир Иванович.
– Не куда, а откуда. Они храм заминировали, - объяснил генерал.
– Какой храм?
– Тот самый...
– ответил генерал.
– Хрустальный, - подсказал седой.
– Хрустальный, - повторил генерал.
– Зачем?
– вяло поинтересовался Печенкин.
Генерал пожал плечами.
– Следствие выяснит.
Экран погас.
– Конец фильма, - прокомментировал седой.
Печенкин вздохнул, улыбнулся, поежился, потер ладони и обратился ко всем троим:
– Ну что, выпивать-то будем? А то у меня ноги замерзли...
– А ты какой размер обуви носишь?
–
– Сорок третий, а что?
Генерал положил на стол папку, а сверху свою руку и, глядя в глаза Печенкина, внимательно и серьезно объяснил:
– Здесь все необходимые документы: полетный сертификат и все такое прочее. В срочном порядке вы должны улететь со своим сыном...
– Генерал помолчал и прибавил: - К грёбаной матери...
– Это вы серьезно или шутите?
– искренне недоумевая, спросил Печенкин.
– Да куда уж шутить, завтра от этой шутки вся Россия содрогнется, ответил генерал недовольно.
– Повтори, что сказал!
– выкрикнул вдруг Владимир Иванович, ухватив генерала за лацканы пиджака и вытягивая к себе. Столик упал, документы рассыпались, телевизор свалился и разделился на пластмассовую коробку и всю остальную электронную требуху. Генерал уперся руками в плечи Печенкина, пытаясь оторваться, но это ему не удавалось.
– Повтори!
– яростно потребовал Владимир Иванович.
– Завтра... вся... Россия...
– прохрипел генерал, почувствовав, видимо, что иначе Печенкин его не отпустит, но Владимир Иванович не отпускал и снова требовал:
– Повтори...
Налицо было непонимание: Печенкин требовал повторить другое, про мать, а генерал думал, что про Россию. Это не понимали и седой с мелким, они вцепились в локти Печенкина, пытаясь разорвать его мертвую хватку, каждый говоря о своем.
– Не Нилыч, а Василий Нилович, - напоминал седой, а мелкий жаловался:
– Телевизор раскокали, гляньте вон...
Но Печенкин не желал нечего слышать, кроме одного.
– Повтори!
– требовал он снова и снова.
– Завтра... вся... Россия...
– послушно хрипел генерал.
Печенкин мог его задушить.
– Повтори...
– Завтра...
– Генералу не хватало воздуха, и тогда мелкий пришел ему на помощь.
– Завтра вся Россия содрогнется!
– Завтра вся Россия содрогнется!
– подключился и седой.
– Повтори...
Они топтались вчетвером по важным, видимо, бумагам и потрескивающим деталям телевизора, словно исполняли какой-то странный и страшный мужской танец, повторяя и повторяя:
– Завтра вся Россия содрогнется...
– Завтра вся Россия содрогнется...
– Завтра вся Россия содрогнется...
– Завтра вся Россия содрогнется, - повторил и Печенкин и отпустил вдруг генерала. Тот повертел шеей, откашлялся, поправил пиджак и резко, профессионально ударил Владимира Ивановича в середину лица. На подбородок и грудь Печенкина хлынула черная густая кровь. Он наклонился и подставил под нее сложенные лодочкой ладони.
Генерал еще раз поправил пиджак и обратился к седому: