Последний коммунист
Шрифт:
Геля наморщила лоб.
– Потому что в рифму пишут все.
Печенкин кивнул, поняв.
Геля улыбнулась и, ласково посмотрев на него, спросила:
– Ты лучше скажи, как Илья?
Владимир Иванович оторвал от ее колена руку и показал свой большой палец.
– Я рада. Я очень рада, - сказала она.
– Латынь выучил, - похвастался Печенкин.
– Я рада. Я очень рада, - повторила она.
Он вернул руку на место, и они снова замолчали.
– Гель, а маленький человек - это образ или конкретно?
– поинтересовался Печенкин.
– Образ... Или конкретно...
–
Она беззвучно, но отчаянно сопротивлялась; Владимир Иванович вдруг вскрикнул, вскочил на ноги, стал трясти рукой и, морщась от боли, дуть на укушенный палец. Это, кстати, был тот самый палец, который он только что показывал.
– Бешеная, - прошипел Печенкин.
– Чикатило!
– парировала Геля, резко поднялась, застегивая ковбойку на груди, и стала что-то искать в стенном шкафу.
– А если б я закричал? Охрана за дверью!
– продолжал жаловаться Владимир Иванович.
– Тогда б меня застрелили, - пожала плечами Геля, подходя к нему с бинтом в руке.
– Бешеная, - повторил он, наблюдая, как она забинтовывает его палец, и успокаиваясь.
– Сделай укол, - примиряюще пошутила Геля и прибавила почти ласково: Чикатило...
– Просто я соскучился, - объяснил Печенкин свое поведение.
– Приезжай чаще, - предложила она.
– Приезжай чаще?!
– взорвался вдруг он.
– Еду к тебе и не знаю, дома ты или нет. Позвонить даже не могу! Говорю, возьми "мобилку"!
С насмешливым чувством превосходства в глазах Геля помотала головой, отказываясь. Печенкина это еще больше разозлило, он вырвал руку, размотал бинт, бросил его на пол и закричал:
– Живешь в "хрущевке"!.. На работу каждый день!.. На троллейбусе!.. Сорок лоботрясов!.. За три копейки!..
– Что ж, не всем учиться в Швейцарии, кому-то приходится в Придонске! язвительно парировала Геля.
– Нормальные люди так не живут!
– выкрикнул Печенкин.
– Нормальные люди только так и живут!
– прокричала в ответ она.
– По-твоему, нормальные - бедные?
– А по-твоему - богатые?
– Конечно, богатые! Нормальные - богатые!
– Нормальные - интеллигентные!
Печенкин саркастически захохотал:
– Интеллигентные? Что за звери такие? Все говорят, никто не видел.
– Ну почему не видел?
– не согласилась Геля.
– Видел. Видели. Я видела.
– Это какие такие - интеллигентные? Которые сами ни черта не делают и другим делать не дают? Тот, кто пашет, как трактор, вкалывает по шестнадцать часов, тот, значит, бандит и вор! А тот кто... Ко мне эти интеллигентные каждый день приходят: "Дайте, Владимир Иванович, дайте!" Только одному дашь, другие интеллигентные бегут: "Вы ему неправильно дали. Он плохой, мы хорошие, нам дайте". Я говорю: "Давайте, я у него заберу и вам отдам?" - "Давайте!" Интеллигентные...
– Печенкин презрительно скривился.
– Правильно Ленин говорил: "Не интеллигенция у нас, а говно!"
Геля не выдержала, топнула вдруг ногой и закричала:
–
– Из какого класса?
– засмеялся Владимир Иванович. Он уже готов был мириться.
Геля поняла, что оговорилась, но ни шутить, ни мириться она сейчас не желала и, подталкивая Печенкина к двери, неумолимо приговаривала:
– Иди... Иди, Печенкин, иди...
– Ну, ладно, Гель, чего ты...
– виновато улыбаясь, пятился Печенкин.
– Иди, Володя, прошу тебя... Я прошу тебя!
– Геля вытолкнула гостя на лестничную площадку и вдруг шепотом, скороговорно и стыдливо сообщила: - Я беременна.
– Что?
– не расслышал он.
– Я беременна!
– высоко пискнула Геля и захлопнула перед его носом дверь. Щелкнул замок. До Печенкина дошел наконец смысл ее слов, он растерянно улыбнулся и надавил на дверь сначала рукой, потом плечом.
– Помочь, Владимир Иванович?
– услышал он за спиной сочувственный голос рыжего и остановился в задумчивости.
VI. Что-то пригорело?
Спустя несколько дней в доме Печенкиных состоялся концерт московского оркестра, руководимого знаменитым дирижером, тем самым, который был изображен на конверте пластинки в доме Гели и по которому Владимир Иванович, входя, постучал пальцем, видимо, и имея в виду будущее культурное событие.
Концерты известных исполнителей и музыкальных коллективов проходили в доме Печенкиных регулярно под общим названием "Встречи у камина". Их вдохновителем и организатором была Галина Васильевна, она же приглашала зрителей и слушателей: новых придонцев, руководителей города, а также местных деятелей культуры. Концерты традиционно проходили в каминном зале дома Печенкиных, где для артистов устраивалась сцена, а гости сидели на расставленных полукругом стульях, диванах и в креслах. Перед началом обязательно зажигался большой, отделанный малахитом камин - даже летом.
Печенкины, как всегда, расположились в первом ряду, в центре: Владимир Иванович в огромном кресле и рядом на диване Галина Васильевна и Илья. Третьей на диване поместилась Дашенька Канищева - на этом настояла Галина Васильевна.
Дашенька Канищева смущалась - другие девушки смотрели на нее с завистью. Вообще, молодежи на концерте оказалось много, и что интересно, молодые люди были одеты так же, как и взрослые: юноши - в смокинги с бабочками, девушки - в вечерние платья. Илья на их фоне выглядел странно и даже вызывающе: на нем были красные кроссовки, желтые джинсы и зеленый свитер. К тому же он безостановочно жевал жевательную резинку.
Придонцы сидели прямо и неподвижно и во все глаза смотрели на живого знаменитого дирижера.
Знаменитый дирижер излучал неиссякаемую энергию, щедро одаривая всех белозубой улыбкой и веселым, с лукавинкой взглядом. Говорил он быстро, как говорят со сцены юмористы-конферансье, которым надо поскорей разогреть публику:
– У Моцарта, - был такой довольно известный композитор, - есть сочинение, в котором на первой странице написано: "Играть быстро", на второй: "Быстро, как только возможно", а на третьей: "Еще быстрее"...
– Выдерживая паузу, знаменитый дирижер изобразил на лице предельное удивление.