Последний контакт 3

Ильичев Евгений

Любые же официальные конфликты на территориях колоний и поселений в Солнечной системе были строго-настрого запрещены десятком различных международных конвенций, директив и соглашений, что, впрочем, не мешало заинтересованным сторонам использовать втихую различные ЧВК или военизированные ЧОПы для решения своих вопросов. Строго говоря, запрет на ведение каких-либо боевых действий в колониях был продиктован спецификой жизни в этих самых колониях. Любое вооруженное столкновение — это риск для всего поселения. Как-никак, а подземные или, того паче, купольные колонии и без подобных рисков сталкивались с бессчетным количеством проблем, начиная от банальных физических факторов, будь то космическая радиация, астероиды, бури или банальные грунтотрясения, и заканчивая факторами экономическими. Любые поселения в Солнечной системе все еще крепко зависели от поставок припасов и оборудования с большой

земли. Разумеется, любое вооруженное столкновение на территории любой из многочисленных колоний землян по факту обходилось слишком дорого. В лучшем случае все разрешалось быстрой капитуляцией одной из сторон, как правило, менее агрессивной и хуже подготовленной. А в худшем боевые действия приводили к необратимым последствиям. Некоторые поселения вымирали целыми секторами из-за банальных разгерметизаций и прочих диверсий на системах жизнеобеспечения. Но пытливый ум человека разумного делал все, чтобы этот самый разум не больно-то мешал людям убивать друг друга даже в экзотических условиях замкнутого пространства какой-нибудь далекой колонии. Люди служивые быстро привыкли к новым реалиям и специфике ведения боевых операций в подобных условиях. Как раз одним из таких спецов и стал Виктор Соболев.

Служил Соболев ладно и, как уже ранее упоминалось, участвовал почти во всех значимых колониальных конфликтах. Причем большую их часть он возглавлял лично, держа отчет непосредственно перед Касаткиным. В итоге Виктор дослужился до подполковника ДКВ. Своими полулегальными миссиями в космосе он вернул России статус сильной колониальной державы, а своему непосредственному начальнику открыл дорогу к адмиральской должности, а после и к адмиральскому званию.

Увольнялся в запас Соболев уже в звании полковника со всеми прилагающимися к нему регалиями. Ну, как увольнялся — его уволили сразу после того, как Касаткина списали обратно на Землю.

Виктор всегда жил по принципу «что ни делается, то к лучшему» и свое списание воспринял, как некий новый этап в жизни. Однако гражданка показалась бывшему штурмовику Соболеву мероприятием слишком уж скучным и приземленным. Спокойная жизнь за городом, ковыряние в земле, разведение кроликов и ежегодная рыбалка с мужиками в Астрахани быстро ему наскучили. Внезапно выяснилось, что он попросту не пригоден к мирной жизни. Нет, разумеется, он мог работать и приносить обществу пользу, пару лет он даже преподавал на кафедре тактики в родной Рязани. Но ему такая жизнь категорически не нравилась. Виктор тосковал по армии, флоту, космосу и перманентному чувству опасности. Но более всего он тосковал по тому ощущению незаменимости, которое испытывал, будучи военным. Знаменитый девиз десантников «Никто, кроме нас» в его голове всегда звучал как «Никто, кроме меня».

В общем, к мирной жизни Виктор привыкал тяжело. Он даже пытался завязать отношения, но и на этом поприще быстро заскучал. Одним бабам нужен был богатый папик, другим срочно требовалось обзавестись потомством, иные спать не могли спокойно, если Виктор принимал все решения самостоятельно и не подчинялся беспрекословно. В общем, к пятидесяти годам Соболев избавился от всех обременительных отношений, придя к простому и избитому временем выводу — дешевле всего обходятся те женщины, которым нужно платить сразу.

Если говорить просто, то первые же три года мирной жизни на Земле заставили Виктора волком выть от скуки. Тут и без помощи психологов было ясно — Виктор слишком уж сроднился со своим призванием. Война была в его крови, и каждый прожитый мирный день вызывал у Соболева абстиненцию. Ему уже было плевать, за кого и где воевать, лишь бы вновь ощутить то чувство азарта, опасность, мандраж перед боем, почувствовать, как разливается по венам чувство выполненного долга и адреналин, а на счету появляются юникредиты. Дома он откровенно маялся, тяготился тишиной и изобилием простой гражданской жизни. Здесь Виктор понятия не имел, к чему себя приложить, где раскрыть свои таланты и военный потенциал. День за днем, неделя за неделей состояние жаждавшего войны ветерана ухудшалось. В конце концов, дом ему опостылел, появилось навязчивое желание кого-нибудь убить, причем сделать это в самой что ни на есть зверской форме. В какой-то момент Виктору даже начало казаться, что настоящим его домом всегда были казарма или окоп, родной стихией — грохот канонады и запах пороха вперемешку с озоном, а лучшей одеждой всегда — его варенный-переваренный экзокостюм. Стоит ли упоминать, что все эти психические нарративы в голове Виктора усугубились кратно на фоне всеобщего психического помешательства жителей планеты.

Благо в самый переломный

момент его жизни на горизонте вновь замаячила фигура адмирала Касаткина. Старого вояку списали на Землю, поручив заниматься организационной работой в каком-то НИИ оборонной ориентации. Но Касаткин быстро смекнул, что чиновничья должность такого рода ему не по душе. То ли барышей там было негусто, то ли перспектив он на новом поприще не углядел, кто его разберет? Да только в следующие полтора года Касаткин сотоварищи сколотил политическую партию и рванул во власть, где ему составил протекцию его бывший покровитель. Уже через год он пробился в зампреды правительства по развитию космической отрасли страны. Естественно, после такого головокружительного карьерного роста отставной адмирал решил окружить себя «своими» людьми, и тут очень кстати нарисовался Соболев. И не просто нарисовался, мол, «горю желанием потрудиться во благо отечества», нет — Соболев буквально ураганом ворвался в жизнь бывшего начальника. Да и не только в его жизнь. Если говорить откровенно, шороху Виктор тогда наделал знатного.

О том деле даже в СМИ упоминали. То ли Соболев на кого-то наехал, то ли на него наехали, да только вышло так, что бывший морпех оказался фигурантом одного крайне резонансного дела. Кучу народа положил он тогда голыми руками. И не простого народу, а самого что ни на есть криминального люда. Естественно, спрашивать с него пришли не органы правопорядка, а другие криминальные авторитеты — те, под кем потерпевшие ходили. Но у Виктора, отвыкшего от земных порядков, в авторитете всегда другие люди числились. И мыслил Соболев, и чувствовал иными категориями — как-никак, а космодесантником был, на минуточку. И потом, авторитет он что такое — так, звук пустой. Им ни голову прикрыть не получится, ни задницу — одни понты. Хоть ты трижды вор в законе и вхож во все криминальные круги планеты, авторитет ты только для тех, кто этот твой авторитет признает. А Соболеву к тому моменту никто толком не объяснил, где авторитет, а где нет. Потому-то Виктор тогда особо церемониться с теми «авторитетами» не стал, вместо этого он по-тихому открутил им головы. Причем сделал он это в прямом смысле слова голыми руками. А как понял, в какой именно замес попал, каким именно людям дорогу перешел, решил десантник Соболев не в бега податься (что было бы вполне логичным решением), а напротив, нанести упреждающий удар. В общем, вышло так, что в то лето Виктор практически в одиночку и голыми руками зачистил от организованной преступности целый регион близ бывшей столицы.

И, что характерно, действовал Виктор по старой армейской привычке лихо и дерзко, чем, естественно, привлек внимание органов правопорядка и прочей общественности. А как тут не привлечь внимания, если к этим органам, опасаясь за свои сферы влияния, а также (чего уж таить) и за собственные жизни, обратились уже другие криминальные авторитеты из смежных областей. Органам правопорядка ничего не оставалось, кроме как скрутить лихого народного мстителя да закрыть его в СИЗО на время следствия. И остался бы народный мститель в анналах истории никем не признанный, если бы не СМИ, раздувшие в связи с его делом большую шумиху. К шуму подключилась и та самая общественность, которая в массе своей методы Виктора вполне одобряла.

Тогда-то за Соболева и вступился новоиспеченный партийный деятель Касаткин, на тот момент уже курирующий весь дальний космос страны. Сергей Игоревич Касаткин рассудил так — коль идет в его руки такой добротный инструмент, отчего же им не воспользоваться? Дело было громким, резонансным. Виктора осудили и сослали туда, где он должен был сгнить тихонько годика за два. Суд был настоящим, дело разбирали больше двух месяцев. Один только приговор оглашали несколько дней. А вот отбывать наказание вместо Виктора уехал уже другой человечек — это уж Касаткин подсуетился, подключив нужные связи. Соболеву же подправили лицо, изменили внешность и имидж, заменили его идентификационные маркеры во всех базах данных на липовые, открыли незапятнанную юникредитную линию — и появился в тот год у зампреда Сергея Игоревича Касаткина новый начальник охраны.

Те, кому по долгу службы положено было знать, само собой, о подмене знали. Более того, информацию намеренно спустили и до высших криминальных авторитетов, дабы те понимали, какие люди отвечают нынче за безопасность силовиков во власти, и даже не пытались мутить воду в столь неспокойное для страны время. А Виктор так и продолжил свою работу на новом поприще, где наконец смог реализовать свой боевой потенциал. И курировал наш новый начальник охраны Касаткина не только вопросы его личной безопасности, но и другие дела зампреда. Дела, так сказать, щекотливые, а порой и весьма деликатные.