Последний конвой. Часть 3
Шрифт:
Полдень.
Я прибежала к навесу почти бегом, но штурмовики все равно обогнали. То, чего я боялась больше всего, произошло просто мгновенно. Уж выучка у наших «фашистов» — будь здоров. Окружили, залегли, навели оружие. Осталось только отдать команду — «огонь», или что там у военных принято кричать в таком случае? Не помню…
Под навесом творился самый настоящий хаос. Крики, вопли, проклятья. Водителей связали и выставили вперед в качестве живого щита. Позади, прячась за телами заложников,
В моей голове, словно молния, металась всего одна мысль — «что делать?»
Затем Пауль подогнал броневик, навел ствол крупнокалиберного пулемета на людское столпотворение и грозно рыкнул, высунувшись почти до пояса в люк:
— Внимание! Всем немедленно сложить оружие. В противном случае открываю огонь на поражение.
Что же они творят? Если сейчас у кого-нибудь сдадут нервы, нажмет на курок и все…
Наемники вытолкали вперед бледного как мел и насмерть перепуганного итальянца — повара.
— Не стреляйт! Наша хотейт говорийт эмиссар.
— Быков мертв, — рявкнул Пауль, и словно по команде весь лагерь притих от этой ужасной новости, — я принял на себя командование экспедицией. Можете говорить со мной.
Я попыталась протолкаться поближе, но словно «двое из ларца», откуда-то выскочили штурмовики и бережно оттеснили меня в сторонку. Я пыталась сопротивляться и даже гаркнула на них, но без особого успеха.
— Асур говорийт, — прокричал повар, — что не доверяйт никто. Пауль говорийт — нет. Требует позвать политрук. Немедленно! Наша говорийт политрук.
— Сейчас его приведут, — прокричал в ответ Пауль и посмотрел куда-то вбок.
Словно по команде все дружно повернули головы в ту же сторону. За толпой мне не было видно, что происходит, и я привстала на цыпочки. Не помогло.
— Да отпустите же меня, — потребовала я у штурмовиков, — мне нужно быть там.
— Нет, Лидия Андреевна, и без вас разберутся.
— Да не нужно ни с кем разбираться!
— Успокойтесь, Лидия Андреевна. У нас приказ — увести вас в безопасное место, пока все не закончится.
— Кто вам приказал?
— Пауль.
— Козел ваш Пауль. Он всю эту бучу и организовал. Чтобы от наемников избавиться.
— Лидия Андреевна, пойдемте в землянку. Там сейчас безопаснее всего.
— Я никуда отсюда не уйду!
— Ну давайте хотя бы за машинами спрячемся. Лидия Андреевна, поймите, мы за вас головой отвечаем. Не дай Бог, что случится, как мы без врача?
— А как мы без водителей?
Я закричала так, что сорвала голос.
— Лидия Андреевна, не переживайте, все образуется.
Вот так, мягкой силой и убеждением, меня утащили подальше за грузовики. Крики было слышно хорошо, но вот видимость стала отвратительной. Выглядывать из-за
— Лидия Андреевна, когда закончится, вам все подробно расскажут.
— Но я вмешаться хочу. Отпустите же меня!
— Не в этот раз.
— Что там происходит? Мне не видно ни черта!
— Политрук пришел, ведет переговоры с террористами.
— Ага, — восторжествовала я, — значит все-таки Пауль пошел на уступки. Есть надежда, что договорятся мирным путем?
Один из штурмовиков пожал плечами.
— Это не наше дело. Нам приказано вас охранять. Нам самим интересно, но приказ — есть приказ.
Все закончилось быстро. Понятия не имею, что им Стивен пообещал, но наемники опустили оружие и освободили заложников. Пауль отогнал броневик от греха подальше. Штурмовики постепенно разошлись по своим делам. Уже через минуту весь лагерь ликовал, словно победили в жестоком сражении. Это, скорее всего, нервное. Обе стороны прекрасно понимали, чем все могло закончиться. И закончилось бы непременно, если бы не Стив. Молодец парнишка! Вот кого нужно продвигать на Совете в эмиссары.
Я вернулась к раненым. Федор Михайлович пришел в себя, но говорить не смог, только моргал глазами, мычал и шипел, как змея. Наверняка ведь все слышал и понимал. Я догадалась и успокоила как могла. Как ребенка малого по голове погладила, и на ухо шепнула, что все закончилось, все живы и здоровы, дружно пошли спать. Вроде бы успокоился немного.
Потом сделала перевязку Арсению. Этот уверенно идет на поправку. Только курит много. Не удержалась, отругала в очередной раз. Смеется. Это хорошо, значит выздоравливает. Со злостью махнула рукой, мол, твое здоровье, сам о нем и заботься. А он опять ржет, как полковая лошадь. Очень хочет вернуться обратно за руль своей скорой. Переживает очень, что Мишка машину угробит.
А Мишанька наш — молодец. Ездит очень аккуратно, и как есть свободная минутка, то колесо подкачает, то лобовое стекло протрет. Все время возле машины крутится, что-то подвинчивает, подкручивает или смазывает.
Разделавшись с делами, я вернулась в свой закуток и свалилась на кушетку без сил. Думала, что взбудораженная событиями, вообще не смогу заснуть. Но едва голова коснулась туго свернутого полотенца — тут же провалилась в царство Морфея.
Не прошло и полчаса, как меня снова разбудили.
Я, когда не выспавшаяся, то бываю злая как Мегера. Ненароком и пришибить могу. Материться начала, еще даже толком не проснувшись. Говорят, даже пыталась чем-нибудь пульнуть, вот только под руки ничего не попалось. Но ребятишки упорные, все-таки сумели разбудить. Стоят мнутся, как школьники перед экзаменами. Хватаю тревожный чемоданчик и на выход.
Оказалось, прибежал молодой штурмовик. Костиком зовут, помню его. В палатку его ребята не пустили. Велели ждать.
— Что случилось? — спрашиваю.