Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток

Орци Эмма

После таких речей король решил отправиться вместе с палатином к своей супруге.

Когда пробило десять часов, они вышли и, незаметно достигнув флигеля, где жила Мария, неожиданно вошли в приёмную.

Их встретила Эрзабет.

— Где королева? — спросил Людовик.

— Она уехала на охоту и ещё не вернулась.

— Странно! — язвительно заметил палатин.

— Её величество любит выезжать вечером, — спокойно ответила Эрзабет.

— Мы подождём, — сказал король, — не правда ли, палатин? Веди нас в спальню, Эрзабет!

Девушка пошла

впереди.

В эту минуту в дверях приёмной показалась дама в сером платье, закутанная вуалью, за ней шёл Цетрик.

Эрзабет так перепугалась, что чуть не выронила из рук подсвечник. Вербочи подхватил его.

Людовик направился к вошедшей, та подняла руку и молча указала ему на дверь.

— Разве я больше не твой муж? — вспыльчиво воскликнул Людовик. — Я настаиваю на своём праве и хочу видеть тебя!

Она презрительно рассмеялась и сорвала вуаль.

Это была королева.

Вербочи, не веря своим глазам, дерзко поднёс подсвечник к самому её лицу. Мария отступила и хлыстом, державшим в руке, ударила палатина по лицу. Вербочи пробормотал что-то невнятное: злоба душила его, но ему не оставалось ничего другого, как поспешно удалиться.

Король молча поцеловал своей супруге руку и последовал за палатином.

XXI

Покушение

В тот же самый вечер, когда Мария, поменявшись с ролями с Иолой у часовни Св. Георгия, так удачно вернулась в замок, у небольшой корчмы близ Офена остановился отряд вооружённых всадников. Предводитель отряда вошёл в корчму и, сев за стол, закрыл лицо руками. Хозяин задал ему несколько вопросов, но он не ответил. Однако, когда хозяин заговорил с каким-то человеком, сидевшим у печки, вновь прибывший поднял голову.

— Кто это? — спросил хозяина человек у печки.

— Дворянин, — ответил хозяин, — его зовут Борнемисой.

— Тот самый, которого королева велела привязать к позорному столбу?

— Тот самый, — ответил хозяин, — он стал с тех пор задумчивым и помышляет о мести.

— Кто тебе сказал это? — воскликнул Борнемиса, причём загадочная улыбка пробежала по его красивому лицу.

— Я так думал, — смущённо пробормотал корчмарь.

— Кто этот человек? — спросил Борнемиса.

— Мика-разбойник, с вашего разрешения, — угрюмо пробормотал человек у печки и встал.

— Я знаю тебя, бедняга, — ответил Борнемиса, — поди сюда и выпей со мной стаканчик!

Мика подошёл к Борнемисе и выпил за его здоровье.

— Задай-ка корму лошадям, хозяин, — сказал дворянин и, обращаясь к Мике, продолжал: — Я знаю тебя и твои похождения.

— Мои похождения?

— Народ волнуется, — сказал Борнемиса, — повсюду происходят собрания. Времена Георгия Досцы возвращаются, и ты, кажется, собираешься быть вторым Досцей.

— Нет, — ответил Мика.

— Ты верно служишь королеве? — спросил Борнемиса.

— Кто сказал вам, что я служу королеве?

— Я это знаю, вопрос только в том, верно ли?

—

Может ли дворянин знать, что такое верность? — вызывающе спросил Мика.

— Я думаю, что может, — с горькой улыбкой ответил Борнемиса. — Ты нравишься мне, Мика. Слушай: дворянству тоже надоел этот произвол, и оно решилось восстать. Поднимайтесь вместе с нами за право и королеву.

В эту минуту вернулся хозяин, и разговор прекратился.

Снег прогнал Матвея Перена и его возлюбленную из их хижины. Матвей отправился в свой замок и гордо заявил матери, что привёл с собой молодую цыганку, которую хочет поселить в замке. Ирма презрительно улыбнулась и ничего не ответила.

Матвей поместил бывшую фаворитку Людовика рядом со своей комнатой и тщательно оберегал её от любопытства обитателей замка. Она опять выкрасила лицо и руки, оделась в пёстрые цыганские костюмы и стала носить большую шаль, скрывавшую её фигуру. Ирма не обращала на эту пару никакого внимания.

Король ежедневно посещал замок, и его бывшая наложница внимательно наблюдала за ним; они с Матвеем задумали план мести и решили привести его теперь в исполнение.

Пётр Перен когда-то страстно любил Ирму и из ревности велел построить потайную лестницу к её спальне; лестница упиралась в стену, и ревнивый супруг мог во всякую минуту слышать всё, что делается в спальне жены.

Матвей узнал эту тайну от своей бывшей кормилицы, и ему удалось завладеть ключом от этой лестницы.

Всякий раз, когда король бывал у Ирмы, наложница поднималась по ней и слушала, что делается в спальне хозяина замка.

Ирма смягчилась, видя мучения Людовика, и однажды, когда он с отчаянием прижал голову к её коленям, она наклонилась к нему и что-то прошептала, что именно — наложница не слышала. Король стал в восторге целовать её руки, а прощаясь, сказал:

— Итак, завтра?

— Завтра вечером, — ответила Ирма.

Наложница решила действовать.

На другой день вечером король приехал в сопровождении небольшой свиты. Он сиял от радости, его глаза блестели.

Ирма приняла его с очаровательной улыбкой; на ней была роскошная ночная одежда из белого шёлка; прорези греческих рукавов открывали её прекрасные руки. Король страстно поцеловал эти руки, Ирма пригласила его в спальню, где на маленьком столике был накрыт изысканный ужин. Тут она бросилась на оттоманку, а король сел напротив неё. Она позвонила, но вместо горничной явилась цыганка.

— Что тебе надо? — гневно спросила Ирма.

— Мой господин приказал мне служить тебе сегодня.

— Что ему вздумалось? — воскликнула Ирма.

— Оставь её, — сказал Людовик, — эта цыганка — перец, который нам посылает Матвей к нашему ужину.

— Ну, пусть, сегодня я буду исполнять всё, что ты хочешь, — со смехом ответила Ирма и приказала подавать ужин.

Когда «цыганка» вышла из комнаты, Людовик бросился к ногам Ирмы и прошептал:

— Будь моей!.. Если ты хочешь осчастливить меня, то не откладывай.