Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток
Шрифт:
— Лежи на месте, ведьма!
— Не будь так нетерпелив, братец, — последовал ответ, — я сию минуточку вскочу с кровати!
Крик Джейн всполошил всех. Она кинулась к королю со словами:
— Умоляю Ваше Величество удалиться, потому что принцесса способна сделать то, что говорит, и выскочит голой перед всеми! Она вне себя! Умоляю, уйдите, я попытаюсь успокоить её как-нибудь и привести вниз в зал!
— О нет, Джейн Болингброк, — послышалось с кровати, — я сейчас приму здесь своих гостей, которые так любезно вломились в моё помещение!
Не знаю, исполнила ли бы Мэри свою угрозу,
Хитрый Уолси отвёл его в сторону, и могущественный король вместе с великим государственным человеком принялись придумывать, как бы им перехитрить несчастную девушку. Затем Генрих грубо рассмеялся и приказал нам ехать с ним вместе в Лондон.
Мы сели на лошадей и поехали, но, как только замок скрылся из вида, король окликнул меня; мы с ним, Лонгвилем и Уолси отправились другой дорогой обратно в Виндзор и въехали боковыми воротами во двор замка, оставаясь незамеченными. Через час принцесса, предполагая, что все уехали, спустилась вниз и вошла в комнату, где были все мы.
Это была недостойная проделка, и я презираю тех, кто придумал её. Первой мыслью Мэри было кинуться назад, но по всему своему существу она была очень мало приспособлена к отступлению. Ах, что за мужчина вышел бы из неё! И как прекрасна была она! После первого момента замешательства она гордо вскинула голову и медленно направилась в противоположный конец комнаты, напевая какую-то песенку.
Король полугорделиво, полушутливо улыбнулся, а французский посол явно обомлел от красоты принцессы. Генрих и Лонгвиль шёпотом обменялись парой слов, затем последний достал из бокового кармана большой футляр и пошёл наперерез Мэри.
Принцесса взяла со стола книгу, уселась на стул и застыла на месте, словно статуя. Взяв в руки футляр, Лонгвиль подошёл к Мэри, склонился в низком реверансе и сказал на ломаном английском языке:
— Разрешите, всемилостивейшая принцесса, поднести вам от имени моего повелителя это маленькое доказательство его восхищения и любви.
Сказав это, он ещё раз поклонился и протянул Мэри открытый футляр, очевидно, желая прельстить её видом чудно сверкавшего бриллиантового ожерелья.
Принцесса кинула на ожерелье презрительный взгляд из-под полуопущенных ресниц, спокойно взяла его и, швырнув его бедному Лонгвилю в лицо, воскликнула:
— Вот мой ответ! Ступайте домой и скажите своему старому идиоту, что я отвергаю его домогательства и ненавижу его, ненавижу, ненавижу! — Тут слёзы бурным потоком хлынули из её глаз, и Мэри обратилась к канцлеру: — Уолси, ты — подлая собака! Эта проделка — твоё дело; у других не хватило бы ума придумать её! Как все вы должны гордиться тем, что сумели перехитрить бедную девушку с разбитым сердцем! Но берегись, Уолси, мы ещё посчитаемся с тобой, или я не буду сама собой!
Даже для самых крепких женских нервов существует известная граница, за которой помочь могут только слёзы. До этой границы и дошло состояние Мэри. Выпустив в Уолси свою стрелу, она быстро выбежала
Король просто неистовствовал от бешенства.
— Клянусь Всемогущим Богом, — кричал он, — эта девчонка выйдет замуж за Людовика Французского или я запорю её до смерти!
Вслед за этим король, Лонгвиль и Уолси вернулись в Лондон. Я же остался в надежде, что мне всё-таки удастся повидаться с девушками. И действительно вскоре пришёл паж, который провёл меня в комнату принцессы.
— О, сэр Эдвин, — всхлипывая сказала Мэри, — была ли какая-нибудь девушка в таком ужасном положении, как я теперь? Брат приговаривает меня к смерти! Разве он не видит, что я буду не в состоянии выдержать больше двух дней в этом браке? А все мои друзья, кроме Джейн, покинули меня!
— Вы знаете, что я не оставлю вас, — сказала Джейн.
Стараясь удерживать накипавшие слёзы, принцесса продолжала:
— И Брендон тоже… Ведь я не видела его после свидания в читальной комнате, за исключением лишь того ужасного вечера в Лондоне, когда я была так напугана, что не могла выговорить ни слова!
— Как вы могли рассчитывать повидаться с Брендоном, — ледяным тоном возразил я, — раз он томился в мраке темницы, с часа на час ожидая казни, так как вы из пустого эгоизма не позаботились спасти его, хотя он отдал за вас всю кровь, почти жизнь?
Глаза принцессы расширились и с искренним изумлением остановились на мне.
— Да, леди Мэри, — продолжал я, — никогда не подумал бы я, что вы способны оставить Брендона в таком ужасном положении!
— Отец Небесный! — воскликнула Мэри. — Что за сказку придумали вы, чтобы мучить меня? Разве ещё недостаточно? Скажите, что вы солгали, или я с корнем вырву ваш подлый язык!
— Я не солгал, принцесса, всё это — правда и позор для вас!
Мэри с характерным для неё движением взметнула вверх руки и упала на постель, сотрясаемая судорогой без слёз; плакать она не могла. Джейн подбежала к ней, пытаясь успокоить принцессу. Но в следующий момент Мэри вскочила и крикнула:
— Мастер Брендон приговорён к смерти, а вы и я сидим здесь, болтаем, плачем и скулим? Нет, нет, нам нужно сейчас же пойти к королю! Пойдём пешком, сэр Эдвин, я должна что-нибудь делать, а Джейн нагонит нас с лошадьми. Я не стану наряжаться. Принеси мне шляпу, Джейн, первую попавшуюся! — Джейн подала шляпу и перчатки, а Мэри, схватив их, продолжала говорить: — Я сейчас же поговорю с королём и расскажу ему всё, всё! Я сделаю всё, я готова даже выйти замуж за эту французскую мерзость или хотя бы за сорок других королей. Мне всё равно, лишь бы хоть что-нибудь сделать для спасения Брендона! О, стоит мне подумать, что он всё это время сидит в тюрьме…
Тут у Мэри хлынули градом слёзы, и я смог заговорить. Удержав её за руку, я сказал:
— Теперь уже ничего не нужно. Вы опоздали! — Отчаяние исказило прекрасные черты принцессы. Я медленно продолжал: — Я только что выпросил освобождение Брендона. Я сделал то, что должны были давно сделать вы, и теперь Брендон находится в нашей гринвичской комнате.
Несколько мгновений принцесса Мэри смотрела на меня каким-то тупым взором, а затем смертельно побледнела, схватилась за сердце и прислонилась к дверям.