Последний костер
Шрифт:
На этих словах он смотрел только на Вигдис. Время для игр прошло, и капитанская дочка оставлена растерянно хлопающей ресницами. Сейчас для Мальфри существовала только его возлюбленная жена, для которой он когда-то и сочинил эту песню. Он навсегда запомнил тот вечер: корчащиеся на полу гости, отравленные ужасным ядом; его жена и несколько других воителей, не пивших вина, сражаются с атаковавшими
Пришел в себя он очень быстро. Мальфри лежал на полу, голова его покоилась на коленях жены, а сама Вигдис окровавленными руками крепко сжимала какой-то пузырек, вливая его содержимое в рот скальда. По счастливой случайности у нескольких заговорщиков оказалось с собой противоядие, но спасти удалось лишь Мальфри и еще одну девушку, все же остальные гости погибли в страшных муках до того, как подоспела помощь. Самым ярким воспоминанием того случая стало разъяренное лицо воительницы, ее глаза, полные пламени и отчаяния.
Пей с моих ладоней!Наливай полнее!Будь живой мечтою!Разъяренным зверем!Пей с моих ладоней!Ночи нет длиннее!Мы с тобою пламя!Мы с тобою звери!Наливай полнее!Небо все светлее…Снова завтра в мореВ пасть морского змея!Пей с моих ладоней!Ночи нет длиннее!Мы с тобою пламя!Мы с тобою звери!Эти строки родились в нем уже тогда. Первое, что он сделал, когда пришел в себя – начал напевать эту мелодию. Тогда он во второй раз увидел свою сильную Вигдис плачущей.
На следующей же день они уплыли с того острова. Долгое время плавания Мальфри провалялся в лихорадке, вызванной остаточным действием яда в организме, а когда снова смог встать, то первой песней, которую он исполнил, была новорожденная баллада. И жизнь их тогда круто изменилась, хоть скальд и списал это на предыдущие события. Однако, каждый раз, когда он извлекал тревожно-сладкие звуки из лютни, что-то сильно менялось в и без того сумбурном течении жизни семейной пары. Нет, Мальфри не поэтому редко исполнял ее, но сейчас он чувствовал, что баллада уже ничего не изменит – что-то должно было произойти в скором времени, что-то незримое витало в воздухе, будоражило сознание скальда. Такой была и эта мелодия – резкой, тревожной, сладко-печальной. Таким был сам Мальфри.
Наливай полнее!Завтра снова в море,Ледяные ветрыБудут обнимать…Но сегодня вечностьЩедро мне подаришь,Наградишь огнем!Наливай полнее!До седьмого неба!Кровью обручимся,Песню запоем!Наша ночь сегодня!Завтра снова в море…Наливай полней!Пей с моих ладоней!Наливай полнее!Будь живой мечтою!Разъяренным зверем!Пей с моих ладоней!Ночи2
Невидь, «Мы с тобою пламя, мы с тобою звери»
Последний удар по струнам – и тишина. Затих даже гогот пьяных моряков в дальнем конце зала. И только взгляд, глаза в глаза, тот взгляд, в котором больше слов, чем в долгом разговоре, такой взгляд, который говорит больше, чем любые слова. Когда люди могут так смотреть, уже никакие слова и не нужны.
Резко поднявшись, Вигдис вышла из зала. Мальфри, откланявшись на все четыре стороны, и даже взглядом не удостоив капитанскую дочку, вышел вслед за женой. Поворот, другой, зайти за угол – и вот он уже попал в ловушку сильных рук. Воительница прижала его к бревенчатой стене, и прищурив глаза вперила яростный взгляд.
– Ты что творишь? – прошипела Вигдис. – Сначала полвечера ворковал с этой смазливой девчонкой, а потом спел её!
– Я знаю, что делаю, – улыбнулся скальд.
– Да что-то не похоже, – не желала успокаиваться женщина.
– Хочешь докажу? – лукаво спросил Мальфри.
И стоило только женщине коротко кивнуть, как Мальфри перехватил ее руку, развернулся, и теперь уже Вигдис была пришпилена к стене. Не ожидала такого, доверяет ему. Прежде чем она успела возмутиться, Мальфри впился в ее губы жарким поцелуем, а вторую руку запустил под тунику. В очередной раз подивился нежности ее кожи, мягко огладил крутые изгибы… Вигдис ответила на поцелуй.
– Скальд? – послышался тихий голос откуда-то слева.
– Да? – повернулся Мальфри на голос.
В большом доме стояла тишина, если так можно назвать многоголосый храп. Мальфри с женой пробрались к углу, где лежали их вещи и уютно устроились в объятиях друг друга. По телу разлилась приятная истома, глаза закрывались, но все же один важный вопрос оставался нерешенным – что же делать им дальше? Именно эти рассуждения и прервал голос.
– Я слышал, вы думаете, куда отправиться? – уточнил голос.
Судя по всему, принадлежал он совсем молодому парню, и раньше его здесь Мальфри не слышал. А на голоса у него была профессиональная память.
– Ты верно услышал. У тебя есть что предложить?
– Наверное, – замялся юноша. – Наш корабль, «Щитоносица», отходит послезавтра. Мы можем взять пассажиров…
– Куда плывете? – деловито поинтересовалась Вигдис.
– На юг. В графства, – выдохнул юноша. Очевидно, сам он там еще не был, и весь горел предвкушением.
Мальфри переглянулся с женой. В темноте ночи ее лицо было почти не видно, но скальд и без того прекрасно представлял его выражение. Юг. Графства. Новая, неизведанная земля – и новые правила игры. Нет, Вигдис совершенно не хотела отправляться в чужую страну, и готова была спорить до последнего. Что ж, у него есть целый день и две ночи на уговоры…
Через день Вигдис тоскливым взглядом провожала удаляющуюся землю, уже чувствуя приближение морской болезни. Почему она постоянно дает себя уговорить? Нет, положительно этот проклятый скальд владеет колдовством…
Водные стены чертога Ульга колеблется, а в воздухе висит запах цветущих яблонь. Морщась, старшая дочь Владыки Вод спешит убраться до появления богини плодородия. Они с Ниневией не переносят друг друга, но Ульг не собирался выяснять, в чем же тут причина – мало ли что женщины могли не поделить между собой?