Последний козырь Президента
Шрифт:
– Давай, неси! – распорядился сержант и с облегчением вздохнул. – Хоть личность потерпевшего, ваша личность, установлена будет!
Проводница выскользнула из купе, и мы с полицейским остались одни.
– Сержант, – прохрипел я и поманил его рукой. – Сержант. Доложи дежурному по Управлению, что совершено нападение на полковника ФСБ Каледина и похищены служебные документы, – немного приврал я. – Я не шучу, – заверил я полицейского, заметив недоверчивый взгляд.
– Вот его билет, – радостно прокричала проводница, ворвавшись в купе. – Каледин Кантемир Константинович, – прочитала она вслух. – Следует, как я и говорила, до самого Петербурга.
Сержант
– Чего это с ним? – удивилась проводница и с надеждой посмотрела в мою сторону. Я не ответил. Мне было плохо: болела голова, и меня сильно тошнило, прежде всего от собственной глупости.
Глава 15. Горькая правда или знания умножают скорбь
В госпитальной палате было тихо и одиноко. Я занимал двухместную палату с телевизором и отдельным туалетом. В туалет ходил сам, но с большим трудом – сказывалась черепно-мозговая травма. Пользоваться больничной уткой я отказался наотрез, хотя врач настаивал, чтобы я больше лежал и как можно меньше двигался. Невропатолог от меня не скрывал, что после получения повторной после контузии травмы встал вопрос о моей профессиональной пригодности.
– Вам, Каледин, сейчас надо как можно больше отдыхать и меньше думать! – просветил меня заведующий отделением. – Мозговая активность Вам сейчас противопоказана.
– А когда будет разрешена? – допытывался я.
– Точно сказать не могу. Возможно, Вам придётся поменять сферу деятельности и уйти на лёгкий труд, – уклонился от прямого ответа врач.
– Лёгкий труд? Это как прикажете понимать?
– Имеется в виду трудовая деятельность, которая не предполагает стрессовых ситуаций и получения физических травм.
– Я так понимаю, что служба в ФСБ под эти понятия не попадает?
– Ну, не сошёлся свет клином на государственной службе…
– Не сошёлся! – перебил я эскулапа. – Значит, мне после больнички одна дорога – в частный бизнес! Буду охранником в супермаркете!
– Охранником не рекомендуется: возможны конфликтные ситуации с покупателями и применение физической силы для задержания так называемых «несунов», а это теоретически, но предполагает получение травмы.
– Тогда остаётся идти в швейцары, в какой-нибудь крутой московский ресторан, типа «Метрополя». А что? Работа спокойная: открывай двери, клади в карман чаевые! Даже если в «Метрополь» не возьмут, «новые русские» обязательно пригреют. У них «понты» всегда на первом месте, вот и будет мой работодатель своим «корешкам» кричать по пьяни: «Да у меня двери в кабак целый полковник ФСБ сторожит»!
– Ну-ну, успокойтесь больной, не сгущайте краски. Не всё так плохо, как Вам кажется. За потерю трудоспособности на службе у Вас будет повышенная пенсия, квартира у Вас имеется, дети по лавкам не плачут, и алиментов Вы не платите. Так что будете жить исключительно для себя, так сказать, в своё удовольствие!
– Здесь Вы правы: жены нет, и дети не плачут!
– Да что Вы печалитесь? Жена и дети – дело наживное! Вы вон какой красавец мужчина, будут ещё у Вас и жена, и дети, и любовь до гроба! Возможно, мой диагноз ошибочный, и комиссия признает Вас годным для дальнейшего прохождения службы. Знаете, мозг – вещь мало изученная! Даже для нас, специалистов, он Терра инкогнита – территория непознанного, так что будем надеяться на лучшее.
Когда зав. отделением покинул мою персональную
Я был твёрдо уверен, что так вежливо скребётся только проводница, поэтому дверь распахнул сразу и без лишних вопросов. Дальше память моя ничего не фиксировала, потому, как удар кастетом по голове сработал, как хороший выключатель, и я «выключился» не успев рассмотреть нападавшего.
Грабители припугнули Гуськову, обыскали моё бесчувственное тело, забрали деньги, служебное удостоверение и мой любимый английский саквояж. Больше в купе брать было нечего: Гуськова даже серёжек не наносила.
Моя попутчица, разумеется, воспользовалась случаем и сошла на первой же станции. Установить её местонахождение, как сказано в ответе на «Отдельное поручение» следователя в Управление уголовного розыска, «…в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий не представилось возможным».
Перед самой выпиской следователь вновь навестил меня, и сообщил, что три дня назад в Орехово-Зуево, во время проведения операции по поиску угнанных автомобилей, был задержан гражданин Белевич, ранее неоднократно судимый.
На этот раз Белевича подвела собственная физиономия. И хотя документы на автомобиль были в порядке, у патрульного офицера ГАИ возникло законное подозрение, что водитель с рожей закоренелого уголовника не может являться владельцем дорогого спортивного автомобиля, тем более несерьёзного жёлтого цвета.
Белевича поставили в позу и обыскали. В заднем кармане брюк горе-грабителя было обнаружено удостоверение офицера ФСБ на имя Каледина Кантемира Константиновича, с неумело переклеенной фотографией, а под подкладкой кожаной куртки – немецкий кастет, произведённый на одном из Крупповских заводов ещё в годы Второй мировой войны, о чём свидетельствовало фирменное клеймо на кастете.
Дело раскрыто, осталось установить местонахождение подельника, найти проданный на рынке кожаный саквояж и приобщить в качестве вещественного доказательства к уголовному делу, ну и ещё кое-какие процессуальные мелочи.
– Белевич пока молчит, надеется, что обвинение предъявят по первой части статьи, то есть без участия в разбое группы лиц, – поделился соображениями следователь, – но это пока мы его подельника не зацепили. А как только я сведу их на очной ставке, по опыту знаю, что начнут валить вину друг на друга. Оно и понятно: никому не хочется по делу в качестве «паровоза», то бишь организатора, проходить – срок больше, сидеть дольше!
Из сказанного следователем я понял, что грабителям было всё равно, кого на «гоп-стоп» брать. Братва по неопытности решила, что в купейном вагоне ездят исключительно если не олигархи, то люди по состоянию кошелька близкие к ним. Каково же было их разочарование, когда они обнаружили, что в вагоне занято всего три купе, и едут в них люди среднего достатка. В двух предыдущих купе ехали ветераны труда и женщины с детьми, которым и угрожать не пришлось. Бедняги отдали последнее, что у них было, включая жареную курицу. Братки курицу взяли, а зло за неудавшийся налёт выместили на молодом мужчине из третьего купе, то есть на мне.