Последний козырь
Шрифт:
На борт поднялся сухопарый офицер. Его сопровождал молоденький подъесаул.
– Начальник перевалочной базы подполковник Дзюба, – с достоинством представился офицер. – С благополучным прибытием, господа.
После обмена приветствиями Мышлаевский спросил:
– Вы, подполковник, первый, кого мы увидели на земле древней Колхиды. Простите, пожалуйста, нас: чем она сейчас живет?
Дзюба поморщился, поежился, будто его заставляют съесть зеленую сливу.
– Плохо говорить о плохом, господа.
– И все-таки, очень
Комендант картинно развел руками:
– Ну какое, скажите, нормальное правительство может заключать дружественные договоры и с англичанами (они стремятся колонизировать страну), и с крымским правительством, и с Советской Россией?
– С Советской Россией? – опешил Трахомов. – Да это же… – последовал яростный мат.
Мышлаевский медленно повернулся, осуждающе покачал головой:
– Все, что вы этим сказали, не раскрывает существа дела. Но если вы желаете знать, то могу вас информировать, – сказал он и, не ожидая ответа, продолжал – Седьмого мая сего года между так называемой ЭР-СЭ-ФЭ-СЭ-ЭР и Грузией заключен мирный договор. Ной Жордания взял на свое правительство обязанность разоружать и интернировать в концентрационные лагеря наши войска, находящиеся в Грузии, а также обязался удалить из страны английские войска.
Трахомов ошеломленно молчал.
– Но вы, господа полковники, не должны отчаиваться, – продолжал Мышлаевский. – Я верю не в Жордания, подписавшего договор, а в Ноя Жордания, сказавшего на Учредительном собрании Грузии: «Запад или Восток – вот вопрос, который поставлен перед нами, и здесь колебания невозможны… Поэтому я здесь должен решительно заявить: предпочту империалистов Запада фанатикам Востока». То есть большевикам, – уточнил Мышлаевский.
– Раз виляет хвостом – продаст, – заключил Трахомов.
– Зачем? Проход отряда с оружием и боеприпасами через перевал согласован с правительством Ноя Жордания. Так что смело вперед…
Подполковник Дзюба с беспокойством слушал высокого чиновника из Крыма.
– Я это подтверждаю, господа, – воскликнул он, едва Мышлаевский закончил. – Мной получены все необходимые санкции.
– Ну, и слава богу, – успокоился Трахомов. – Что вы еще нам расскажете?
Подполковник посмотрел на Мышлаевского. Наумов воспринял его взгляд как стремление узнать, не слишком ли высокие сферы он подверг критике, свалив их к тому же в одну кучу. Не уловив одобрения, Дзюба опустился пониже:
– А послушайте, о чем ведут разговоры в салонах грузинских князей. О судьбах родины? Нет! О последнем представлении кинематографа, о популярности и ангажементах киноактера Макса Линдера. В России господствует пролетариат, а здесь – грузинская богема.
Зиновий Акимович недовольно поморщился и поднял перед собой удивительно длинный и тонкий палец. Будто дирижер, который, услышав фальшь, останавливает игру оркестра.
– Богема – не пролетариат. Мне, господа, хотелось…
Трахомов беззастенчиво перебил
– Меня, подполковник, интересуют не салоны князей, а военно-политическая обстановка в Грузии.
Подполковник, почувствовав в голосе старшего по званию твердость, подтянулся и стал докладывать по-военному, коротко и четко:
– Коммунисты, господин полковник, начали действовать нагло, в открытую. В ряде районов они подняли восстание, в Южной Осетии объявили Советскую власть. В Батуме большевики взорвали английский пароход «Свет», который готовился отойти в Крым с грузом бензина и нефти.
– «Свет» – английский пароход? – удивился Наумов. С каких это пор?
– Англичане купили его у генерала Томилина.
– Разве у него был собственный пароход?
– Конечно, нет. Генерал Томилин, скажу я вам, господа, умнейшая голова.
– Пройдоха, каких свет не видывал! – умозаключил Трахомов. – Верно я говорю, нет?
Подполковник не счел нужным продолжать этот разговор. Он доложил, что конный состав с вьюками сейчас будет подан к пристани, и попросил как можно скорее закончить разгрузочные работы.
– Честь имею, господа. – Комендант четко повернулся и легко сбежал по забортному трапу.
Такая поспешность обеспокоила Наумова. «Надо, что бы грузинские товарищи немедленно взяли под наблюдение движение колонны и действовали, исходя из конкретной обстановки», – решил он.
К Трахомову подошел старший помощник капитана и, небрежно вскинув два пальца к козырьку фуражки, сообщил:
– Выгрузка разрешена, сэр. Я распорядился работать двумя «стрелами». Как только концы грузовых шкентелей соединят, можно приступать.
Павел Алексеевич перевел слова старпома и спросил, чем вызвана эта спешка.
– На пароходе обнаружены большевистские листовки. Капитан решил как можно быстрее завершить все работы и покинуть берега Грузии.
– I am ghocked! [25] – сокрушенно воскликнул полковник Наумов.
– I hope, you will get on all right.[26] – Старпом отдал честь и удалился.
Наумов рассказал о случившемся.
Мышлаевский недовольно поморщился.
– В сложившейся острой военно-политической обстановке нельзя допустить, чтобы оружие и боеприпасы попали в руки грузинских большевиков. В этом нам могут помочь господин Тимошенко и генерал Султан Шахим-Гирей.
– Вот как? – зло произнес Трахомов. – Мы, как последние идиоты, в глубокой тайне разрабатывали план операции, чтобы, не дай бог, не узнали об этом «тифлисские сидельцы», и вот извольте: милости просим, будьте гостем.
– Вы меня не поняли, полковник. Если большевики действительно имеют успех в Грузии, то не исключен и прорыв их войск из России. В этих условиях «тифлисские сидельцы» будут вынуждены искать иного убежища. Где?.. – Мышлаевский сделал паузу. – Конечно же, в Крыму. Но ведь для этого им надо хоть чем-то реабилитировать себя. Вы поняли мою мысль?