Последний маршал
Шрифт:
Два высших образования у человека, не иначе. Ишь как выражается. Прямо кружева плетет, а не разговаривает.
Я пожал плечами.
— Аналогия как аналогия, хотя я и не пойму, при чем тут какие-то аналогии… — Я и вправду не понимал. — А тайна следствия есть тайна следствия.
Разговор явно не получался.
— И все-таки, — повторил он, — зачем вам нужен Владимир Аничкин?
Внезапно я понял: он знает, что я ничего не собираюсь ему говорить на этот счет. Он просто хочет посмотреть и определить для себя, с какой горячностью я стану отказываться
Я понял, что нужно попытаться дать какой-нибудь ответ:
— Вы прекрасно играете со мной в шпионы. Все гораздо проще. Моя любовница попросила меня найти ее мужа, который почему-то пропал. Его руководство со мной играет в прятки. Меня это, скажем так, задевает. К тому же я дал слово женщине. Ну, что найду ее мужа. Вот и все.
Полагаю, они уже в курсе наших с Таней отношений. А если не известно, что ж, всегда можно как-то выкрутиться.
Он немного помолчал, а когда снова открыл рот, голос его изменился почти неуловимо. Почти, потому что моя интуиция тоже не на помойке найдена и кое в чем я разбираюсь. Так или иначе, но я внутренне напрягся, когда он сказал чуть изменившимся голосом:
— Я вам не верю.
Так и есть. Словно из воздуха материализовались давешние парни, которые около входа просили у меня закурить. Это был сигнал — его слова «я вам не верю», ежу понятно.
— Ну вот, здрасьте, — недовольно произнес я. — Что такое? Опять закурить? Я же сказал вам — не курю. Впрочем, можете попросить у моего друга, — несколько самонадеянно показал я на своего визави. Тот даже поперхнулся от моего нахальства и, поперхнувшись дымом, закашлялся.
Это была его единственная ошибка за весь разговор, но и ее оказалось достаточно.
Видит Бог, я не хотел, чтоб он закашлялся. То есть, разумеется, я, может быть, и хотел, но вовсе не рассчитывал, что моя наглость с обязательной очевидностью будет иметь столь благоприятные для меня последствия.
Итак, он закашлялся и на какую-то долю секунды потерял над собой контроль, а когда это мгновение прошло, к виску его был приставлен пистолет — мой. Второй рукой я сжал его горло, что, боюсь, в его положении кашляющего человека было не слишком приятно.
Парни не успели достать свое оружие.
— Тихо, — предупредил я их. — Или я прострелю ему башку. Руки в замок прямо перед собой, чтоб я видел. Быстро, ребята, это в ваших интересах.
Парни зыркнули на меня недобрыми, прямо скажем, очами и, сцепив пальцы рук в замок, вытянули их вперед. Все было как нельзя лучше.
— Не надо предпринимать ничего лишнего, — попросил я их. — У меня, как вы понимаете, есть разрешение на ношение оружия. Пристрелю, и меня даже не арестуют, это я вам как следователь Генпрокуратуры говорю.
Мужичонка
Я зашел мужику за спину и уперся стволом пистолета в его лопатку так, чтобы этого нельзя было заметить со стороны. Если кто-то и увидел бы нас сейчас, то подумал бы, что стоят обычные мужики и соображают на четверых. Знакомая, простая и ясная картина.
— Короче, — проговорил я. — Говорите быстро и не раздумывая. По какому поводу собрались? Что у нас сегодня? Ликвидация Турецкого? Быстро!
Произнося последнее слово, я ткнул пистолетом в спину мужичонки.
— Нет, — быстро ответил тот. — Какого черта? Кто станет убирать работника прокуратуры? Вы что, с ума сошли?
— К сожалению, — сказал я ему, — звание сотрудника прокуратуры — не гарантия от покушений. Кто вы такие?
— Послушайте, Турецкий, — говорил пока только тот, кому я упирался стволом пистолета в спину. — Не валяйте дурака. Мы тоже работаем на вполне конкретные органы, и вам это хорошо известно. И перестаньте тыкать в меня этой штукой, без пули дырку сделаете.
— Обязательно сделаю, — пообещал я ему, — если, в свою очередь, вы сами не перестанете валять дурака. Кто вас послал ко мне?
— Ответа не будет, Турецкий, это вы тоже хорошо знаете. Так что можете стрелять!
Ну прямо Шекспир какой-то!
— Зачем вы вызвали меня на встречу, если ничего сообщать не собирались и если, как вы утверждаете, не собирались меня убивать? — спросил я, хотя мог и не спрашивать. Я уже знал ответ.
— Черт с вами! — выругался мужичонка. — Мы собирались вас только немного испугать. Чтобы вы кое-что нам рассказали.
Да, так я и думал, что-нибудь в этом роде. Они хотели не дать мне информацию, а получить ее.
— А какого рода информацию вы хотели получить от меня?
— Вы — болван, Турецкий, — немного устало сказал мне человек, которого я держал под дулом пистолета, чем вызвал мое безотчетное уважение. — Вы больше ничего не услышите ни от меня, ни от моих товарищей. Так что или стреляйте, или перестаньте, повторяю, валять дурака. Считайте, что не было ничего: ни разговора, ни встречи. Тем более что все и так закончилось ничем. И для вас, и для нас.
Он был прав. Не буду я в него стрелять — хлопот потом не оберешься. Но кое в чем он ошибался, причем ошибался по-крупному.
Я отпустил его и водрузил пистолет на обычное место. Вообще-то я не ношу постоянно с собой оружия, но не взять его с собой сегодня было бы глупо.
— Итак, господа, — смотрел я на своих противников, улыбаясь им как можно приветливее, — подведем некоторые итоги. Вы можете расцепить руки, ребята, — разрешил я парням.
Те послушно опустили их чуть ли не по швам, все время глазея на меня, как на человека, который на их глазах только что совершил чудо — разбросал роту спецназовцев, например.