Последний министр. Книга 3
Шрифт:
— Я сам, — ответил Александр Дмитриевич. — Никто из вас не против?
Несогласных не нашлось.
— Ясно... — Риттих вытирал платком с губ выступившую после кашля слюну. — Понятно, Александр Дмитриевич, дело говорите, спора нет. Вот только одно маленькое уточнение — вы сказали «если готовы»?
— Все так, — подтвердил Протопопов.
— А если не готовы. Как быть тогда? Я спрашиваю исключительно теоретически, в конце концов у нас заседание как бы неформальное, ну вы сами понимаете, милостивый государь...
— Напишите заявление, — неожиданно подключился Голицын, все это время бывший тише воды и ниже травы. —
— Что же сразу заявление то...
— Вам было сказано, что бездействие приравнивается к похоронам нашего государства? И если Вы безответственны, господин Риттих, то должность министра земледелия займёт другой человек, истинный патриот, который сможет принести нашей стране пользу.
— Не уверен, что это будет законно, господин Голицын, — Риттих смущённо покачал головой. — Снимать и назначать министров вы, милостивый государь не имеете никакого права — сия опция это прерогатива Императора, но не ваша.
— Это и есть ответственность за принятое решение, о которой мы говорим, — отрезал Протопопов. — И позвольте нам ее принять. Как и то, что последует за этим решением.
В кабинете повисла тишина. Все переваривали услышанное. Каждый беспокоился о своём, а заодно о той позиции, которую этим людям придётся занять в следующие несколько минут. Протопопов достал стопку чистых листов из ящика своего стола. Передал стопку Феде и попросил того распространить среди присутствующих. Федя охотно выполнил просьбу и вскоре чистый лист лежал напротив каждого из присутствующих вместе с ручкой.
— Прошу господа. Вы все ещё можете отказаться, если имеете на то причины.
Протопопов полагал, что сразу несколько человек во главе с Риттихом откажутся и напишут заявление, тем самым снимая с себя ту пресловутую ответственность о которой было сказано так много. И Риттих Александр Александрович действительно взял перьевую ручку и начал что-то писать на листе. Закончив, министр земледелия подвинул по столу к Протопопову свой лист. Александр Дмитриевич поднял лист и пробежался по строкам глазами.
— Читайте вслух, господин Протопопов, — попросил Риттих.
— Я, Риттих Александр Александрович, министр земледелия Российской Империи, назначенный по милости Государя Императора, уведомляю: в экстренном совете правительства я участвую сознательно и готов разделять ответственность за принятые решения, которые, по моему разумению, направлены на благо нашей страны, — прочитал Александр Дмитриевич.
Ниже стояли подпись и дата.
— Полагаю, что этого достаточно? — спросил министр земледелия.
Протопопов поднялся и протянул Риттиху руку для рукопожатия. Тот ответил. А потом зашуршали перьевые ручки по бумага. Писать начали остальные министры.
Отказавшихся не нашлось.
Ни одного.
Протопопов собрал в стопку все письменные заверения от присутствующих, передал листки с подписями Феди.
— Ну что же господа, заседание экстренного совета объявляется открытым.
Глава 9
Ближе к ночи, в кабинете Протопопова, здание министерства внутренних дел.
Слово «кризис», написанное по-китайски, состоит из двух иероглифов: один означает «опасность», другой — «благоприятная возможность». Джон Кеннеди
То, что на совете остались все министры, по крайней мере из тех, что пришли, стало для Протопопова приятной
Протопопов, конечно, был к этому готов, и, как хотелось верить после подписанных заявлений о добровольном участии в экстренном совете, остальные министры — тоже.
Ну а коли так, то следовало переходить к делу. Фора, которая имелась в наличие у Протопопова на решительные действия — таяла на глазах и времени оставалась совсем немного. Государь Император уже наверняка знал о случившемся в Петрограде, и надо полагать, что не только из телеграммы Алексеева. Потому вот-вот из Царского села последуют жесткие меры, направленные на решительную стабилизацию ситуации. Как мы помним, не в интересах Государя было допускать срыв союзнической конференции, на которую делалась большая ставка. Поэтому Протопопов, у которого с Николаем случилось личное знакомство, полагал, что в текущей ситуации Государь попытается отреагировать в духе «кровавого воскресенья». Стабилизирует ситуацию волевым решением, а возможно и скорее всего — силой пулемётных очередей. Ну а другими словами — сначала искоренит проблему на корню, а потом только будет разбираться и искать виноватых.
Царь, он такой царь, что ещё сказать.
Как происходил совет, пожалуй, нет смысла описывать в подробностях, с приведением всех диалогов, описаний и прочего, прочего, прочего. Наверное, без того понятно — напряжённо.
Крайне напряжённо и столь же эмоционально.
Дважды приходилось брать пятиминутный перерыв, поскольку напряжение искрило в воздухе, а господам совмещающимся требовалось выдохнуть и перекурить на свежем воздухе.
Министры кричали наперебой, кричал градоначальник Балк, вышел из себя командующий Хабалов, да и сам Протопопов, что греха таить несколько раз хотел перейти от объяснений в разговорной форме к объяснениям в форме физического насилия. Ничего удивительного здесь нет — темы то были вынесены критичные и острые, какие раньше предпочитали сглаживать и зачастую обходить стороной. А решение по ним виделось отнюдь не таким прозрачным, как того хотели бы господа совещавшиеся. Оно и понятно, если бы все можно было решить просто, без надрыва и рядом последовательных действий, то никаких бы проблем и не возникло вовсе. Потому как в правительстве сидели кто угодно, но далеко не дураки.
Кстати, да — считать господ министров из последнего имперского кабинета лопухами и олухами (что вполне распространённая практика у историков) — виделось крайне опрометчивым. Подавляющее большинство из них было профессионалами своего дела высокого уровня. Но увы и ах, в политике далеко не всегда решающую роль играет голый профессионализм и глубина знаний на том направлении, которым тебе поручено заниматься. Бывает так, что люди глупые, но скажем так настойчивые, прущие на пролом и требовательные, достигают гораздо больших высот, чему наш герой знал немало примеров из прожитой прежней жизни. Ну а в непростое для государства время, у настойчивых твердолобов получается гораздо лучше управляться и во время кризиса они чувствуют себя как рыбы в воде.