Последний - на Арлингтонском кладбище
Шрифт:
Медуик вошел в небольшую приемную, где в это время блондинка с техасским выговором болтала по телефону.
– Послушай, - говорила она, - я знаю, что он женат...
– и, увидев Медуика, оборвала разговор: - Позвоню вечером, - сказала она, положила трубку и улыбнулась.
– Привет, мистер Медуик. Сенатор ждет вас.
Сердце Медуика учащенно забилось. Ну и денек выдался! Почему сенатор ждет его?
Неужели тоже получил телеграмму из министерства юстиции?
Медуик прошел за стеклянную перегородку, где сидели помощники и симпатичные секретарши - в этой конторе
– Назначь на одиннадцатое, - сказал он ей.
– Хьюстон на одиннадцатое. И помахал недоеденным бутербродом Медуику.
– Евреи делают кое-что хорошее.
Медуик сел.
– Пастрами разве еврейская?
– Я получаю ее из кошерной лавки, - сказал Мерроу.
– И, заказывая ее, всякий раз склоняюсь на сторону Израиля. Слава богу, ем я не все время. Я растерял бы своих избирателей.
– Еще что-нибудь?
– спросила секретарша.
– Нужно придумать отговорку, - сказал сенатор.
– Какую угодно, а то эта дура Ливермор будет ждать меня на ночь. Давай попробуем вот что. Вечером одиннадцатого я должен быть в Далласе на конференции по... по...
– Он повернулся к Медуику.
– Придумай, по чему.
– По охране окружающей среды?
– Прекрасно. На конференции по охране окружающей среды. "Я очень огорчен этим, потому что всегда высоко ценил гостеприимство дома Ливерморов и с нетерпением дожидался его. С наилучшими пожеланиями и т. д.".
Секретарша закрыла блокнот и вышла за перегородку.
– Отличные ножки у этой девочки, - сказал веселый сенатор. Медуик поражался Мерроу. Этот человек вечно бурлил весельем. Все прочие богачи, каких знал Медуик, были хмурыми, постоянно озабоченными, подозрительными и ненадежными. Но Мерроу неизменно пребывал в прекрасном настроении, заражая им окружающих.
Сенатор вернулся к своему вращающемуся креслу за столом, плюхнулся в него и положил ноги на какие-то документы.
– Эль прико[5] опять был здесь.
– Андерсон?
– Его шпик. Фентон. Само собой, я ничего ему не сказал.
– А почему ваша секретарша сказала, что вы меня ждете?
– Фентон недавно ушел - и, зная твое чутье, я догадался, что ты явишься. Явился ты быстрее, чем я ожидал.
Медуик протянул ему телеграмму Уильямса.
– Как, по-вашему, что это может значить?
Мерроу прочел ее и поднял глаза.
– Ты предатель?
– Нет.
– Шпион?
– Давно уже нет.
– Длинноволосый псих-радикал из колледжа?
– Я уже не в том возрасте.
– Так вот, это отдел внутренней безопасности, - сказал сенатор. Уильямс работает там, я его знаю.
– Он сделал паузу.
– Видимо, эта телеграмма по другому делу, "Дайнемикс" тут ни при чем.
– По какому же?
– спросил Медуик.
–
Медуик подошел к окну и сел на подоконник. По Пенсильвания-авеню мрачным потоком неслись машины, люди беспокоились о своих счетах, или ближайшем спортивном матче, или о высоких ценах. А он, Томас Медуик, сидел здесь, и ему грозила опасность оказаться в тюрьме вместе с полоумным сенатором-миллионером, видящим все в смешном свете.
– Андерсон так близко, что я слышу его дыхание. Эта история с "Дайнемикс" вас не беспокоит?
– Бумаги подписывал ты, - ответил сенатор.
И внезапно Медуик все понял, понял, почему сенатор проявлял к нему такую симпатию понял, что его использовали - и что он накануне разоблачения. Сенатор не станет его защищать. Нет, сэр.
Он побледнел и ни слова не сказав, вышел из кабинета, так погруженный в свои раздумья, что наткнулся на стол, испугав секретарш. Он вспомнил, как девять лет назад, когда работал у Фулбрайта. этот самый сенатор попросил его об одолжения.
а он отказал.
То были времена Кеннеди, и четыре года спустя, когда Кеннеди уже не стало, сенатор Мерроу опять попросил его об одолжении. Медуик тогда был конгрессменом, он нуждался в предвыборном фонде и на этот раз согласился. Потом еще раз. Потом еще.
И до сих пор никаких проблем не возникало.
ЭВЕРЕТТ МЕЛЛОН Из досье ФБР "Н-19578, проверенный осведомитель, сообщает, что Эверетт Меллон пожертвовал 200 долларов организации движения за предоставление неграм избирательных прав. Чек № 14 выписан на банковский трест г. Стонингтона, штат Массачусетс, 3.1Х - 1966 года".
13
– Оргия! Устроили оргию на моей яхте, черт побери!
– Джим Хартфорд звонил из Нью-Йорка, его надтреснутый голос был негодующим.
– Я могу привлечь вас к суду!
Эверетт Меллон старался не выказать беспокойства, хоть и понимал, что у Хартфорда для этого есть основания. История о том, что патруль береговой охраны вытащил из воды девицу, а потом обнаружил, что "Треска" полна голых парней и девиц и у них громадный запас гашиша, обошла все газеты. И Меллон ответил:
– Вы наняли меня сдавать напрокат свою яхту, и я сдавал. Она потребовалась журналу "Плейхауз" для совещания по сбыту. Они обманули меня, так что привлекайте их.
– Но ответственность несете вы, - сказал Хартфорд.
– Я свяжусь со своими адвокатами, потом позвоню вам еще.
И повесил трубку.
"Ну и ну, - подумал Меллон.
– Вот тебе и прокат яхт. Два года обивал в Нассау пороги бесчестных белых бизнесменов и продажных черных политиканов, в конце концов сумел завести прибыльное маклерство, а тут на тебе. И поделом мне!"
Меллон понимал, что Хартфорд прав. Сдавая этот большой ял, он догадывался, что у Келлнера, сотрудника журнала, на уме не дело. а что-то другое: в основном "распространителями" оказались восемнадцати-девятнадцатилетние нимфы. Но он пошел на этот риск. Сделка была очень удачной - восемь тысяч долларов за неделю.