Последний - на Арлингтонском кладбище
Шрифт:
– У меня нет времени.
– Вы от какой организации?
– Американский легион.
Женщина положила на стойку бланк и скрылась среди стеллажей. Через несколько минут она вернулась с большой круглой коробкой.
– Не могу даже сказать вам, сколько требований мы получаем на этот фильм, - сказала она.
– Вам придется вернуть его завтра. Он уже заказан на субботу и воскресенье.
– Верну.
Аллен уплатил прокатную стоимость, оставил залог, вышел через заднюю дверь в вестибюль и стал ждать лифт.
Через несколько минут он был наверху, в монтажном отделе фирмы "Аудио продакшнз".
– Занимай любую аппаратную, Джефф, - сказал он.
– И сиди, сколько будет нужно.
Аллен заправил пленку, выключил свет и нажал педаль. Он знал каждый кадр этого фильма. Но все равно нужно было убедиться. Приближается похоронная процессия, черный конь натягивает узду, норовя перейти в галоп, накрытый флагом лафет, Жаклин Кеннеди в черной вуали, а затем... вот он, снятый дальним планом мемориал Линкольна. Убрав ногу с педали, Аллен остановил кадр. Потом все увеличивал изображение, пока не разглядел то, что ему было нужно.
Через полчаса он вернул женщине фильм и пошел к кофейне "Эйвон" съесть булочку с бифштексом и выпить кока-колы. За стойку рядом с ним села красивая девушка, но Аллен не обратил на нее внимания. Он обдумывал свой план.
Уильямс, должно быть, уже предупредил остальных. А Карсон получил двойное предупреждение, если только ночевал у себя в номере. Зная Карсона, в этом можно было сомневаться.
ДЖЕЙМС КАРСОН Из досье ФБР:
"В-17743, проверенный осведомитель, сообщает, что в октябре 1964 года, читая лекции в Калифорнийском университете, Джеймс Карсон заявил студентам, что в американских фильмах коммунизм представляется "окарикатуренным" и что нужен "талантливый" фильм, отображающий положительные стороны коммунизма".
9
Черт побери, "Ле Клаб" превратился в сумасшедший дом! Давно уже Нью-Йорк не видывал такой вечеринки, как эта. Началась она, как обычное юбилейное празднество фирмы манекенщиц "Стюарт модел эйдженси", но сотня молодых красивых девушек оказалась приманкой, и любители подобных зрелищ повалили валом. Сапоги до бедер, микроюбки, брючки в обтяжку, прозрачные блузки и плоть, плоть, плоть.
Джим Карсон смеялся и думал, что Нью-Йорк невыносим. Просто невыносим. Три часа назад сложная юридическая дискуссия в роскошных апартаментах на верхнем этаже уоллстритского "Чейз Манхаттен бэнк", - а теперь хаос, рок, марихуана и рыженькая, ростом пять футов девять дюймов, отплясывающая прямо перед ним в микроюбке и без трусиков, вся открытая взгляду.
Когда музыка кончилась, рыженькая подошла к его столику, царственно игнорируя своего кавалера, облысевшего ветерана конкурентных войн за сбыт одежды.
– Мистер Карсон, помните меня?
– Помню. Ты снималась в "Необузданном" на студии "Юниверсл".
– Угу. А потом ни одной роли.
– Наведалась бы ко мне.
Взгляд сидящего Карсона упирался чуть ниже талии рыженькой, а когда он поднял взгляд, оказалось еще хуже. Ну и ну! Неожиданно для себя он рассмеялся.
– Попробуй пробейся к вам. Молодых актрис не пускают в кабинеты режиссеров, если они не шлюхи.
– В таком наряде пробилась бы.
Рыженькая рассмеялась вместе
– А где вы остановились, мистер Карсон?
Тут неотвязный кавалер положил руку ей на бедро.
– Ты что, Джейд, забыла обо мне?
– Остынь, Эйб, - сказала она, легким движением стряхнув его руку.
"Да ну и черт с ним", - подумал Карсон. Он встал, пожал руку Эйбу Уэберу, а потом представил своего соседа по столику - президента одной крупной телекомпании.
– Подумать только, - сказала рыженькая.
– Может, мне следует надеть трусики?
– Ради меня - нет, - галантно ответил тот.
– Я остановился в "Уолдорфе", - сказал Карсон.
– Номер восемнадцать десять.
– Но послушай...
– начал было Уэбер.
– Тихо, Эйб, - оборвала его рыженькая, и они удалились. Потом ушел и президент телекомпании, и Джим оказался в обществе голливудского актера, похожего на Уоррена Битти, звали его Бак Хеминг. Бак заговорил с таким нарочитым техасским акцентом, что Джим чуть не полез на стену от хохота, и предложил: "Давай возьмем пару девочек и закатимся ко мне". Было уже довольно поздно, половина третьего, Карсон накурился марихуаны, и мысль насчет девочек пришлась весьма кстати.
– Каких?
– Какие приглянутся, - сказал Бак.
– Сам знаешь, отказа мы здесь не встретим.
Это была правда. Как-никак Джим Карсон прекрасно снял два нашумевших фильма и продолжал расти как режиссер, а к Баку, по его выражению, девицы липли, "как мухи на дерьмо". Джим выкурил еще сигарету с марихуаной, посмеялся, и они ушли с тремя девицами, двумя манекенщицами и стюардессой по имени Линни Липпикотт, не пожелавшей упускать Джима, но отправились они не к Баку, а в ресторан Р. Дж.
Кларка, прокуренный и шумный, съели по бифштексу, и подвыпившая стюардесса сказала Джиму:
– Жаль, что мы не встретились два года назад.
– Почему?
– То был год петуха!
Восхитительная брюнетка со спадающей на глаза челкой и невинным личиком была явно чужой в этой компании, но не уходила, желая наутро похвастаться всему экипажу, что провела ночь с Джимом Карсоном.
И конечно же, конечно, ему уже было пора в постель, поразвлечься с этой девицей, но сперва потребовалось заехать в бар ресторана "Гиппопотам" навестить Оливье Кокелена. Стюардесса с невинным личиком висла на Джиме, а обе манекенщицы на Баке, дымилась марихуана, на стенах, заглушая ее запах, курились благовония, потом этот идиот Бак бежал, что-то крича, посередине Парк-авеню, девицы гнались за ним, Джим ехал сзади в лимузине с шофером и видел, как они все втроем повалились на островке безопасности, а когда поднялись, две почему-то оказались совершенно голыми, потом все вскочили в лимузин, и Карсон спросил Бака:
– Как же ты проведешь их в дом?
– Ерунда, - ответил Бак.
– Скажу привратнику, что это монахини из обители святой Марии, ставившие на команду Нью-йоркского университета.
– И всем это показалось смешно, дурманно-смешно, гашишно-смешно.
А позже, на квартире у Бака, стюардесса радостно залезла в постель к Джиму Карсону, и, засыпая, он смутно видел перед собой брюнетку с ангельским личиком, голова ее была откинута набок, губы приоткрыты.
Но, черт возьми, такое он видел множество раз.