Последний негодник
Шрифт:
Парень протянул руку:
– Хотел сказать, Берти Трент, я, то есть, и рад с вами познакомиться.
Лидия запихала образ герцога Эйнсвуда в самый дальний угол сознания и сосредоточилась на юной особе. Это была не первая очутившаяся в беде девица, которую спасла Лидия. Обычно она приводила их в одно из заслуживающих доверия благотворительных учреждений.
Хотя вот в начале лета ей довелось спасти пару семнадцатилетних девушек, Бесс и Милли, сбежавших от жестоких хозяев. Она наняла их горничными для всякой работы – или «прислугой на все», как часто именуют таких слуг – потому что чутье подсказало ей, что эти
К тому времени, когда Лидия впихнула девушку и Сьюзен в кабриолет, она уже знала, что та не принадлежала к рабочему классу. Хотя девушка говорила с легким корнуоллским акцентом, она была образована, и собственно первая фраза, прозвучавшая из ее уст, была следующей:
– Я не могу поверить, что вы мисс Гренвилл из «Аргуса».
Служанки и обычные деревенские девочки вряд ли были знакомы с «Аргусом».
Имя девушки, явно корнуоллского происхождения, было Тамсин Придо, и ей исполнилось девятнадцать лет. Лидия поначалу думала, что Тамсин пятнадцать, но при ближайшем рассмотрении стала очевидной ее зрелость.
Все в Тамсин было миниатюрным, кроме глаз, огромных и похожих на коричневый бархат. И, как выяснилось, чрезвычайно близоруких. Кроме того, что было на ней надето, очки являлись ее единственным уцелевшим имуществом. И они были ужасно покорежены, с одним разбитым стеклом.
Очки она сняла сразу, как только вышла из кареты. Чтобы протереть их, пояснила мисс Придо, потому что к этому времени они покрылись толстым слоем дорожной пыли. На постоялом дворе образовалась давка, и кто-то ее толкнул. И в следующее мгновение она поняла, что кто-то вырвал из ее рук ридикюль и портплед так резко, что она не устояла на ногах и упала. Когда она поднялась с земли, ящичек тоже исчез. И сразу же объявилась сводня, выказавшая сочувствие и предложившая отвести мисс Придо в магистрат на Боу-стрит, чтобы заявить об ограблении.
– Старый трюк, но даже на закаленных лондонцев ежедневно нападают и грабят их без зазрения совести, – заверила девушку Лидия. – Ты не должна себя корить, – говорила она девушке по дороге. – С каждым может случиться.
– Кроме вас, – поправила мисс Придо. – Вы-то знаете каждую уловку.
– Не будь глупенькой, – оживленно возразила Лидия, суетясь по дому. – И на мою долю я понаделала ошибок.
Она заметила, что Сьюзен не выказывает ни капли ревности, что выглядело многообещающе. Собака также устояла перед искушением поиграть новой человеческой игрушкой. Весьма деликатное поведение для мастиффихи, ведь девушка и так уже страшно выбита из колеи и, ошибочно истолковав собачьи нежности, могла бы завизжать, чем очень сильно огорчила бы Сьюзен. Несмотря ни на что, как только они вошли в холл, Лидия приняла меры предосторожности.
– Это друг, – обратилась она к собаке, легонько похлопав Тамсин по плечу. – Слушайся ее, Сьюзен. Слышишь? Слушайся.
Сьюзен очень деликатно лизнула девушке руку.
Тамсин робко погладила ее.
– Сьюзен чрезвычайно умна, – пояснила Лидия, – но ты должна изъясняться с ней простыми предложениями.
– В старину люди охотились с мастиффами на вепря, верно? – спросила девушка. – Она кусается?
– Скорее, может сожрать, – предупредила Лидия. – Однако не бойся ее. Если вдруг она заиграется, скажи строго «Слушайся», иначе окажешься на земле вся обслюнявленная с ног до головы.
Тамсин тихо хихикнула, что прозвучало ободряюще.
Наскоро умывшись, Лидия заперлась в своем кабинете. Только здесь за закрытыми дверями она позволяла себе сбросить маску непоколебимой самоуверенности.
Хотя она многое повидала на свете, больше, чем большинство самых блестящих и искушенных лондонцев, мужчин и женщин, она не была столь уж опытна в мирских делах, как считал этот мир.
Ни один мужчина никогда прежде не целовал Лидию Гренвилл.
Даже дядя Сти в порыве сердечности гладил ее по головке и больше ничего, а когда она превратилась в великаншу, перенес сей жест на ее руку.
А вот то, что сотворил герцог Эйнсвуд, было далековато от проявления доброты. И Лидия обнаружила, что она не так уж неуязвима.
Она добралась до кресла, крепко обхватила склоненную голову ладонями и подождала, пока уляжется в душе жаркое смятение, а ее четко слаженный, хорошо управляемый мир вернется на место.
Чего не произошло. Взамен ее разум заполонил хаотичный неудержимый мир детства. Волны образов приливали и отступали, вызвав, наконец, сцену, глубоко вытравленную в памяти: то время, когда безвозвратно изменились ее мир и ее ощущение, кем она является в этом мире.
Она увидела себя маленькой девочкой, сидевшей на ветхой табуретке и читавшей дневник матери.
Хотя Лидия никогда и не помышляла об этом, она могла бы написать ту историю в стиле, который использовала для «Розы Фив».
Лондон, 1810
Было раннее утро, когда несколько часов спустя после того, как Энн Гренвилл обрела покой в могиле на земле прихода, ее старшая дочь десятилетняя Лидия нашла этот дневник. Он был спрятан под жалкой коллекцией лоскутков тканей, предназначенных для заплаток, на дне корзинки для шитья ее матери.
Младшая сестренка Лидии Сара долго плакала, пока не уснула, а их отец Джон Гренвилл отправился искать утешение в объятиях одной из своих шлюх или в бутылке, а скорее всего и в том и другом одновременно.
В отличие от сестры Лидия не могла спать, а ее синие глаза оставались сухими. Она за весь день так и не заплакала. Уж слишком она гневалась на Господа, что он обеспечил ее не теми родителями.
«Но с другой стороны, какой толк был бы Господу от папы?»– спрашивала себя Лидия, отпихивая непослушный золотой локон и выискивая лоскуток для передника Сары. И тут она обнаружила маленькую книгу, чьи страницы были заполнены мелким аккуратным маминым почерком.
Позабыв о штопке, она устроилась у дымившего камина и читала всю ночь напролет эту чрезвычайно запутанную историю. Дневник был небольшой, и записи ее мама вела лишь время от времени. В итоге Лидия дошла до конца прямо перед тем, как на рассвете, пошатываясь, притащился отец.
Она ждала до полудня, когда он, наконец, протрезвел, и исчезли его наихудшие проявления дурного нрава, а Сара в переулке играла с соседскими ребятишками.
– Я нашла кое-что, написанное мамой, – сказала ему Лидия. – Это правда, что она когда-то была знатной леди? А ты когда-то выступал в театре? Или мама это только выдумала?