Последний орк

Де Мари Сильвана

— Айа нет, — повторила она еще раз, пытаясь утешить маму, но было уже поздно.

Мама ее больше не слышала.

Папа превращал боль в отчаяние, и отчаяние погубило его.

Мама превращала боль в силу и ярость.

Ничто и никогда не могло погубить ее маму.

Ничто не могло противостоять ее ярости.

Лишь после того, как тело папы сожгли и прах развеяли по ветру, все действительно поверили в то, что он больше ничего им не сделает:

черный человек, державший Эрброу, дал ей воды и спустил на землю.

Мама заговорила, и, пока никто не обращал внимания на Эрброу, та нагнулась и набрала горсть маленьких цветов с белыми лепестками, некоторые из которых покраснели от темно-алой крови. Девочка спрятала их в самый большой карман своего передника. Сухие лепестки упали на дно, пропитанные кровью прилипли к остальным вещам в кармане — к лодочке и кукле, которые достались Эрброу от мамы.

Потом черный человек снова взял ее на руки.

Глава двадцать девятая

Роби все верила, все надеялась: он поднимется, он воскреснет.

Он мог лечить чужие раны.

Он вылечит и свои. Сейчас он встанет, еще одно мгновение…

Но ничего не происходило.

Роби продолжала ждать. Это какой-то трюк. Это не что иное, как какой-то трюк. Когда они будут меньше всего этого ожидать, он встанет и поставит их всех на колени.

Ведь это он.

Роби вспомнила, как они познакомились: Йорш вылечил тогда искалеченную руку Галы.

Он мог все.

Он остановил эриний.

Когда они познакомились, он летал на драконе.

Это просто уловка.

Йорш продолжал лежать у копыт Энстриила, кровь растекалась все шире и шире, а из земли прорастали тысячи маленьких ромашек.

— Эй, смотрите, — сказал кто-то, — ромашки!

— Ромашки! — удивленно воскликнул другой. — Когда умер дракон, земля тоже покрылась ромашками… Значит, он и вправду подох!

У Роби закружилась голова: на мгновение она подумала, что, может быть, и правда все кончено.

Она побледнела, но все еще продолжала отгонять от себя эту ужасную мысль. Роби чувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

Для того чтобы удержаться на ногах, ей понадобилось нечеловеческое усилие воли.

Больше всего на свете она хотела упасть на колени и плакать, плакать, пока не умрет, но она не могла себе этого позволить. Не здесь. Не перед ними.

Словно во сне, она видела, как люди Судьи накидали кучу дров и положили на них тело ее супруга. Видела, как бросили факел. Видела, как поднялось пламя.

Они хотели быть абсолютно уверенными, что никакое волшебство, никакой трюк не сможет вернуть к жизни Последнего Эльфа.

В первых лучах рассвета дым поднимался высоко в небо, почти сливаясь

с ним, но небо оставалось немым и ко всему безразличным.

Вопреки любой логике, Роби все еще ждала, что что-то произойдет, что этот кошмар наконец прекратится, надеялась услышать голос Йорша, увидеть его среди языков пламени, как это обычно разыгрывают в своих представлениях бродячие артисты.

Роби ждала, что небеса разверзнутся и поглотят землю, но ничего подобного не случилось.

Погребальный костер медленно догорал. Над миром взошло солнце, поднялось к зениту. Роби весь день простояла на ногах, не двигаясь с места, чувствуя тяжесть своего будущего ребенка, неподъемную, словно каменный жернов, и невыносимо страдая от жажды.

Кто-то милостиво дал немного воды Эрброу и пустил ее размять ноги. Сжавшись в комок, Джастрин все еще продолжал свое непрерывное нытье.

Огонь погас лишь тогда, когда больше нечему было гореть.

Все кончено.

Ничего из того, на что она надеялась, не произошло.

Роби затошнило, и она испугалась, что упадет.

Один из людей Судьи, вооружившись огромным топором, положил меч Йорша на выступ скалы и ударил изо всех сил. Скала раскололась, топор разбился вдребезги. Меч остался невредимым, и клинок его ярко озарил своим холодным сиянием начало нового дня. То же случилось и с короной, когда по ней ударили тяжелой дубинкой, которая разлетелась на тысячи кусков, тогда как на короне не осталось и царапины, а ее узор из плюща продолжал излучать мягкий голубоватый свет, каким мерцают первые звезды летней ночью.

Солдат беспомощно посмотрел на Судью. Меч Йорша и корона Роби так и остались лежать на скале.

От грохота Роби пришла в себя. Тошнота исчезла. Ярость переполнила ее и придала ей сил.

Она уничтожит их всех.

Ее ярость все росла и уже переходила границы разумного.

Она уничтожит их всех, с первого до последнего, а заодно и их друзей-орков.

Она сотрет их с лица земли.

Она будет слушать их мольбы о милосердии лишь затем, чтобы посмеяться им в лицо.

— Я проклинаю вас, — спокойно и уверенно произнесла она ледяным тоном.

Наступило молчание.

— Я, Роза Альба, наследница Ардуина, проклинаю вас всех. Ваши тела обратятся в прах, ваши души сгниют, иссушенные ужасом. Ваши кости будут валяться вне могил, обглоданные собаками.

Роби долго искала взглядом Морона и наконец увидела, что тот прятался в тени скал, закрывавших ущелье с востока.

— Я не знаю, веришь ли ты в какого-нибудь бога, но если веришь, то моли его помочь тебе скрыться от меня и умереть раньше, чем я тебя найду, — бросила она ему.