Последний парад
Шрифт:
Они сели в машину и поехали дальше.
– Мария, слышишь?
– сказал Здоровяк.
– Помнишь, я тебе про него рассказывал?
– Он посмотрел в зеркальце в увидел, что жена его и дочь, прислонившись друг к другу, спят.
– Женщины ничего не понимают в военном деле.
– И, склонившись к Коле, торопливо, шепотом стал рассказывать: - Мы тогда из окружения выходили, меня тяжело ранило. Тут каждый человек на учете, а меня надо на носилках нести. Вообще, думал, хана. А он внушил, что рана у меня не смертельная... Сам, понимаешь, на носилках нес.
– Сергей Алексеевич говорил мне, что я на его сына похож, -
– Ты?
– Здоровяк повернулся к нему и посмотрел на мальчика.
– Ты похож на него, как я на китайского императора.
Коля не обиделся, но его ужаснула мысль, что, может быть, действительно он совсем не похож на Витьку и просто Сергей Алексеевич все это придумал. От одиночества, от тоски по сыну. А он ушел от него. И это его больно ударило и как-то по-новому повернуло к Сергею Алексеевичу, и он стал вспоминать все его рассказы, всю его жизнь и вдруг понял по-настоящему, по-взрослому, какая жестокая была у Сергея Алексеевича жизнь и как он был суров и беспощаден к себе.
И это его так всколыхнуло, что затмило собой все и неожиданно вернуло к отцу. Вспомнил он, как несколько лет назад отец его возил к деду в деревню. Они ездили вдвоем. И дед приказал ему прополоть грядку с морковью, а сам куда-то ушел. А он не хотел полоть, скучно было ему и жарко, и тогда отец прополол грядку вместо него. А когда дед его похвалил, отец промолчал. И теперь Коля понял, что отцу очень хотелось, чтобы он понравился деду, поэтому и промолчал.
И как же он мог так жестоко поступить и по отношению к Сергею Алексеевичу, и к матери с отцом! Ему стало обидно до слез.
– А какой он был?
– спросил Коля.
– Не знаю, - сказал Здоровяк.
– Я с ним ни разу не разговаривал.
– А храбрый?
– Вел он себя как надо.
Они подъехали к бензоколонке и пристроились в очередь на заправку.
– Ты извини, - сказал Здоровяк.
– Нам больше не по пути - я в обратную... Покаюсь перед Сергеем Алексеевичем.
Коля взял чемоданчик, вылез из машины и отошел в сторону. Он видел, как Здоровяк подогнал машину к бензоколонке, как вышел, а следом за ним вылезла его жена, и они о чем-то разговаривали. А у Коли вдруг стало хорошо на сердце и радостно от этой красоты, которая его окружала! И оттого, что он решил вернуться, и оттого, что он скоро, совсем скоро увидит своих родителей и Сергея Алексеевича. Он подхватился и бегом бросился обратно к Здоровяку.
– А-а-а, не уехал еще, - неохотно произнес Здоровяк.
– Ну, садись, повезу дальше.
– Значит, вы не возвращаетесь?
– в ужасе спросил Коля.
– Дочку укачало.
– Он что-то хотел добавить, но махнул рукой: - Садись.
– Спасибо, - ответил Коля и с обидой в голосе добавил: - Сам доберусь.
– Ну, тогда прощай, - и протянул мальчику руку.
Но Коля прошел мимо его руки. Он еле сдержался, чтобы не заплакать. Только он подумал, как ему повезло, что на его пути встретился этот добрый, милый человек и они поедут обратно вместе, и вдруг... Он никак не мог понять, как же так получилось. Сам сказал, что возвращается, что всю жизнь мечтал встретиться с Сергеем Алексеевичем, и он, Коля, даже представил эту встречу. Никогда он этого не поймет, и никто не заставит его так вот, на ходу, предавать людей. Ведь сам говорил, что Сергей Алексеевич спас ему жизнь, на носилках нес.
Родители были ему так рады, что ни о чем не спросили. Только отец сказал: "Завтра у нас рыбалка. Я о ней полгода мечтал. Помнишь, как в прошлом году?" Коля хотел ответить, что в прошлом году рыбалка-то была неудачной, они ведь ничего не поймали, но вспомнил, как им тогда было весело вдвоем, и ничего не ответил. А мама не отпускала от себя весь день, и ему не удалось сбегать к Сергею Алексеевичу.
И попал он к нему только на следующий день.
Коля несмело постучался в дверь к Сергею Алексеевичу, он чувствовал за собой какую-то вину. Незнакомый голос разрешил ему войти. В комнате были двое молодых людей: мужчина сидел на кровати Сергея Алексеевича, а женщина распаковывала вещи. На стульях валялись платья, на полу - маска для плавания и ласты.
– А где... Сергей Алексеевич?
– в сильном волнении спросил Коля.
– Значит, уехал, - ответил мужчина.
– Ты не знаешь, где здесь хорошее купанье?
– Не знаю, - ответил Коля и вышел.
Сел в большом огорчении на лестничную ступеньку. Егоровна увидела его из окна и сказала:
– Он позавчера утром уехал.
– А мне он ничего не просил передать?
– спросил Коля.
– Нет, - сказала Егоровна.
– Торопился очень.
– И, видя, что мальчик расстроен, добавила: - Подожди, - и протянула Коле два листка бумаги: один совсем маленький, а второй побольше.
– Возьми на память.
Коля взял листки и пошел, читая их на ходу. На маленьком было напечатано:
"Уважаемый товарищ! Составляется фотоальбом участников гражданской войны, который будет храниться в Центральном музее Вооруженных Сил СССР. Просьба срочно прислать заказным письмом четыре фотокарточки размером 9x12 см, в генеральской форме и автобиографию, по адресу: Москва..."
А на большом четким почерком было написано:
"Послужной список Князева Сергея Алексеевича, ген.-лейтенанта в отставке.
Родился в семье каменотеса в 1900 году. В семье было девять детей.
В Советской Армии со дня ее основания.
В 1918 году служил в частях на Украине и участвовал в боях против немецких оккупантов и украинских националистов.
В 1920 году был ранен на польском фронте.
В 1921-25 годах служил в военных комендатурах и принимал участие в ликвидации бандитских шаек. Был ранен и по излечении направлен в Академию имени М.В.Фрунзе.
После окончания академии, с 1929 по 1936 год, командовал 81-м стрелковым полком.
В 1936 году уехал в Испанию. Принимал участие в боях под Мадридом. По возвращении на родину был награжден двумя орденами Красного Знамени.
В 1939 году был на Халхин-Голе тяжело ранен и пролежал в госпитале десять месяцев.
В 1940 году был уволен из армии по инвалидности, однако в дальнейшем был вновь зачислен в кадры и назначен командиром 33-й стрелковой дивизии, которая дислоцировалась на территории Литвы, на границе с Восточной Пруссией.
22 июня 1941 года вверенная мне дивизия вступила в бои с немецко-фашистскими армиями. В дальнейшем дивизия попала в крайне тяжелое положение, так как продержалась на границе более суток и была обойдена с флангов врагом. Будучи тяжело раненным, в окружении, 26 августа 1941 года попал в плен. Бежал из плена через четыре месяца..."