Последний побег

Шевалье Трейси

Хонор сидела очень долго, пытаясь уловить это чувство погружения во внутренний свет, которого ей сейчас так не хватало. Но ее постоянно что-то отвлекало. Разные звуки, какие она обычно не замечала: шелест тлеющих угольков в печке, треск пересохшего дерева где-то в доме, топот копыт и скрип повозки снаружи. Хонор, размышляла об одеяльце для Камфет и подойдут ли для дочки розетки, которые она шила все лето.

Хонор услышала, как кто-то скребется в заднюю дверь. Сквозь небольшое окошко в верхней части двери виднелась коричневая фетровая шляпа, украшенная желтыми

и оранжевыми кленовыми листьями.

— Быстрее впускай меня, — попросила миссис Рид. — Пока никто не заметил. — Она прошла мимо Хонор в кухню. — Закрой дверь, — велела она, потому что Хонор от удивления замерла на месте.

Миссис Рид была в мужском пальто и коричневой шали, накинутой сверху. Она протерла очки кончиком шали и оглядела кухню. Когда увидела колыбельку, ее лицо просветлело, а поджатые губы сложились в искреннюю улыбку. Было сразу понятно, что миссис Рид любит детей. Со взрослыми миссис Рид сурова и недоверчива, но при виде ребенка ее сердце тает. Она наклонилась над колыбелькой.

— Здравствуй, малышка. Спит, как маленький ангелочек. Хотя я знаю, какая ты шумная. Слышала про тебя. Камфет — хорошее имя. Мамина радость и утешение.

— Может, присядешь? — Хонор предложила миссис Рид кресло-качалку. Она очень надеялась, что посетительница не разбудит ее дочь. Когда Камфет не спит, разговаривать почти невозможно.

Миссис Рид не воспользовалась креслом-качалкой, а села на стул с прямой спинкой. Она явно пришла по делу, а не просто заглянула в гости. Однако не отказалась от кофе, подслащенного тростниковым сахаром.

— Что ты здесь делаешь, Хонор Брайт? — спросила миссис Рид после того, как отпила кофе, скривилась и положила себе еще сахара. — Ну, кроме того, что портишь хороший кофе. Я даже не знала, что ты сейчас тут, пока Верджини мне не сообщила. Я спрашивала о ребенке у Адама Кокса. Он сказал, что ребенок родился. Но не сказал, что ты в Веллингтоне.

— Как дочка Верджини? — поинтересовалась Хонор, меняя тему.

— Которая кашляла? Уже вылечилась. Перец чили прогонит любую простуду. Они задержались у меня на пару дней и отправились в Сандаски. Наверное, уже там. Если все будет нормально, скоро уедут в Канаду. Но ты не переводи разговор на другую тему. Я пришла не из-за них, а из-за тебя. Почему ты в Веллингтоне, а не с мужем на ферме? — Она пристально смотрела на Хонор.

Прямота миссис Рид не оставила Хонор выбора. Она должна ответить предельно честно.

— Хеймейкеры запрещали мне помогать беглецам, — произнесла Хонор. — Из-за этого я себя чувствовала чужой в их семье. И поняла, что всегда буду чужой.

Миссис Рид кивнула.

— Верджини мне так и сказала. Это единственная причина?

Хонор удивленно смотрела на гостью.

— Думаешь, ты единолично спасаешь всех беглецов? И исход дела зависит от одного куска хлеба, какой ты им даешь, или от одной ночи, которую они проведут у тебя в амбаре? К тому времени, как они до тебя доберутся, они уже пройдут не одну сотню миль. Ты — просто крошечное звено в длинной цепи. Конечно, мы благодарны тебе за все, что ты сделала, но справлялись и раньше, чем

ты поселилась здесь в прошлом году, и без тебя тоже будем справляться. Кто-то займет твое место. Или маршруты «подземной железной дороги» изменятся. Мы занимаемся этим уже много лет. И еще долго будем заниматься. Знаешь, сколько рабов на Юге?

Хонор сидела, низко опустив голову, чтобы миссис Рид не заметила слез, уже готовых пролиться из глаз.

— Миллионы. Миллионы! Скольким ты помогла за прошедший год? Человек двадцать, возможно, и наберется. Значит, остается еще немало. И ради этого не следует разрушать семью. Это глупости. Тебе это скажет любой беглец. Они стремятся к свободе, потому что хотят жить как люди. Как живешь ты сама. Ради них ты готова от всего отказаться, а получается, ты насмехаешься над их мечтой.

Хонор уже не пыталась скрыть слез. Они текли по щекам.

— Не знаю, что говорит тебе Белл, но кто-то должен образумить тебя.

— Очень непросто говорить подобные вещи людям, с которыми живешь в одном доме. Потому что вам еще жить в одном доме.

Миссис Рид вздрогнула и обернулась. Белл стояла в дверях, прислонившись плечом к косяку. Теперь, когда она проснулась, ее лицо было уже не таким мертвенно-серым, хотя сероватый оттенок остался.

— Я рада, что ты пытаешься вразумить ее.

— Вот мы с тобой и увиделись, Белл, — произнесла миссис Рид. — Рада знакомству.

— Я тоже, Элси.

— Вы не знакомы? — удивилась Хонор.

— Лучше бы и не знакомиться. Чтобы не привлекать внимания, — ответила Белл. — Но мы знаем друг друга заочно. — Она обратилась к миссис Рид: — Кто-нибудь видел, как ты вошла?

— Я никого не заметила. Меня подвез один человек. Высадил на окраине города, сам ждет в лесу. От леса я шла пешком. На самом деле мне не следовало выбираться так далеко от дома — сейчас это небезопасно. С прошлого года, как только приняли закон, я вообще никуда не выезжала из Оберлина. Но все-таки сделала исключение. Ради нее, — миссис Рид указала на Хонор. — Хотя сама не пойму, что на меня вдруг нашло.

Белл рассмеялась.

— Да уж, она умеет оказывать влияние на людей.

Хонор растерялась и изумленно уставилась на Белл.

— Наверное, такая моя природа: помогать беглецам независимо от их цвета кожи. — Миссис Рид опять повернулась к Хонор: — Но я не хочу, чтобы ты использовала беглецов как оправдание собственному побегу. Если у тебя сложности с семьей мужа, так оставайся и разбирайся с ними сама. Или у тебя проблемы с мужем?

Хонор задумалась над вопросом. Белл принялась ей помогать:

— Он хороший кормилец? Он тебя бьет? Он с тобой нежен в постели?

Хонор кивала или качала головой, хотя женщины и без того знали ответы.

— Он квакер, а значит, не курит, не пьет и не плюется жеваным табаком, — продолжила Белл. — Это уже немало. Так что, черт возьми, с ним не так? Не считая его мамаши.

Белл и миссис Рид ждали ответа. Хонор хотелось, чтобы Камфет проснулась и отвлекла их.

— С Джеком все хорошо, — наконец сказала она. — Просто в этой стране я чужая.