Последний поцелуй на ночь
Шрифт:
— Почему? Джекис бьет тебя. Почему бы не оставить его прежде, чем у него будет шанс причинить тебе боль снова?
— Ты не понимаешь. Я могу вынести избиения, могу, но если уйти прежде чем я… перед, — остановила она себя от признания того что он не должен знать, — Джекис найдёт и убьёт меня, как и иных.
— Ты — его дочь. — Его драгоценность. Его любимая, Соло помнил, и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы остановить себя от вынужденных действий. — Он не убьет тебя.
Вика слегка улыбнулась, на этот раз с долей печали.
— Это ничего не
— Но ты хочешь? — Он ухватился за решетки. — Сбежать, я имею в виду?
Надежда блеснула в ее глазах, и она кивнула.
— Хочу.
Его надежда расцвела.
— Однажды, этот цирк будет разрушен. Джекис причинил слишком многим людям боль, и заслуживает наказание. Это — духовный закон, а духовные законы всегда проводятся в жизнь. Чем дольше ты остаешься, тем более вероятно ты попадешь в нити судьбы.
— Однажды, — повторяла она глухо.
— Да. Освободи меня, Вика, и этот день может настать сегодня. Я позабочусь о нем. Джекис никогда не причинит тебе боль снова.
Стыд стер то, что осталось от надежды.
— Я не могу позволить тебе сделать это.
— Почему нет? Ты любишь его? — спросил он.
— Когда он злой человек без добра внутри?
Не точный ответ.
— Нет, — ответила она, наконец, — но он мой отец. Я не могу. Я просто не могу. И кроме того тебе придётся убить Матаса. Иначе, он придет за нами, и та же участь постигнет нас всех. — Соло был бы счастлив, позаботиться о Матасе. — И что потом, после того, как оба мужчины будут мертвы, и я останусь без защиты, ты бросишь меня в большом, плохом мире, на произвол судьбы, без гроша в кармане и беспомощной. Ты бы не хотел, я знаю. Могу сказать, что ты — хороший человек. Но у тебя есть жизнь там, которая не включает дочь владельца цирка, и в конечном итоге ты избавишься от меня.
— Нет…
— Ты также приговорил бы других пленников к смерти, — прервала она. — Их убьют просто, чтобы наказать меня.
— Я бы вернулся за ними.
— Да, но ты сделаешь это вовремя? Нет, ты не можешь гарантировать. — Вика отвернулась, пытаясь закончить беседу единственным способом, которым могла.
Соло вцепился в ее запястье, сжимая, чтобы вернуть к себе внимание.
— Я оставлю твою семью в покое, если это то, что ты хочешь. — Он поручил бы их Майклу, и исход будет тот же, но Вике не обязательно об этом знать. — Я выпущу иных, возьму тебя с собой, и ты не останешься без защиты. У меня есть деньги. Я могу заботиться о тебе до конца дней, если захочешь.
Вика пристально смотрела ему в лицо.
— Я… Я действительно думала, что ты так скажешь, — добавила она.
— Да. И я готов поклясться.
— Не надо, — качая головой. — Я не хочу тебя морально связывать или как-то так, когда есть большие проблемы с твоим планом.
— И какие? — полюбопытствовал Соло, срочность подгоняла его. У него будет план, чтобы там ни было, Вике придётся освободить
— Наручники.
— Фактически они не проблема. У меня есть друг, который сможет снять их. — Джон мог справиться с любым видом кандалов. Если он все еще жив. Мысль напрягла его. Он жив. И это не обсуждается.
— Ты потеряешь руки.
— Они вырастут снова.
Прошло мгновение. Вика покачала головой, как будто его слова были слишком странными, для восприятия.
— Вопрос заключается в том, сможешь ли ты добраться до своего друга прежде, чем Джекис найдет тебя? А что в это время станет с другими заключенными?
Соло сжал челюсть. У него не было непосредственного решения, которое означало, что он должен был попробовать зайти с другого угла.
— Тебе нравится жизнь, которую ты ведешь? Прятаться под трейлером? Красть еду для заключенных?
Низкий рык появился в ее горле, она ударила по решеткам.
— Нет, но у меня есть план. План, который будет работать лучше, чем твой, спасибо. Просто я жду идеального времени.
Ах. Ее таинственный план.
— Нет и не будет более идеального момента, чем этот. Я здесь, готов. — Он развел руки, чтобы привлечь ее внимание к трудом завоеванной силе, намного больше ее отца. — Я сделаю то, что обещал. Спасу и защищу тебя. И почему ты заботишься о других? Они ненавидят тебя.
Вика приподняла подбородок.
— Вот тебе маленький урок, прими его к сведению. Тот, кто возвращает ненависть за ненависть не лучше, чем мой отец, и я не буду менять одного монстра на другого.
Как она смеет, сравнивать его с Джекисом! Даже при том, что он сделал то же самое сам. Соло хотелось заорать на неё.
И также хотел обнять ее.
И определенно поцеловать Вику.
— Если ты уйдёшь от меня, Вика, ты обречешь меня на смерть. — Искажение правды и определенная манипуляция, но почему нет? Все остальное оказалось бесполезным.
Краска сошла с ее щек, делая столь же бледной как доктор Зло:
— Каждую свободную минуту я ищу ключ к наручникам. И делаю это в течение многих лет. Я найду его, и освобожу тебя.
Заявление сразило его. В течение многих лет сказала она. Вика пыталась помочь пленникам в течение многих лет.
Соло потянулся через решетки. Она вздрогнула, но не убежала. С кем-либо еще он принял бы такую реакцию лично и бушевал бы.
Но с ней, с ее прошлым, которое он хорошо знал, и позволил себе проследить пальцем линию ее подбородка. Такая мягкая, такая гладкая.
Ее дыхание ускорилось… но она все еще не убегала.
Соло не собирался убеждать ее делать то, что он хотел. Теперь он знал. Она была слишком упряма, слишком ослеплена преимуществами своего плана. А преимущества были. Просто не достаточные.
Он должен был присоединиться к ней. Пока.
— Я изучил наручники. Ключ, вероятно, металлический с тонким жерлом и двумя толстыми концами. Ищи что-то в форме цифры восемь.
— Я буду искать, — отрезала она и облизала губы. — И спасибо.