Последний поцелуй
Шрифт:
А потом, не отрывая от меня взгляда, Рив ответил:
— Да. Сказал.
Когда Эмбер рассказала мне, что Рив сообщил ей о своей любви, я почувствовала себя так, словно падаю в пропасть. Теперь, казалось, что я выцветаю. Будто стала человеком с фотографии, оставленной на солнце на слишком долгое время. И, вроде как, отдельные части фигуры сохранились, но узнать меня стало невозможно. Я больше не была личностью.
И неважно, было ли в его истории что-то еще, или был ли он со мной абсолютно честен. Я просто не могла винить его за чувства к человеку, которого
Важно то, что Рив сказал их ей. И это было больно.
Я больше не могла здесь оставаться. Я отвернулась от него и пошла прочь.
— Не убегай от меня! — крикнул он мне вслед.
— Этот разговор окончен! — Крикнула я в ответ, не потрудившись повернуть головы.
Я вновь почувствовала, как он схватил меня за руку, вынуждая остановиться.
— Разговор будет окончен, когда я так скажу. — Грозное предупреждение, которое пронизывало его тон, заставило мое сердце пропустить удар. У меня перехватило дыхание, и я задумалась: понял ли Саллис, что это не только из-за того, что он напугал меня, но и что я огорчена.
Судя по блеску в его глазах — понял.
Я не могла устоять перед этим блеском. Не могла противиться тому, какие чувства он у меня вызывал. Как заставлял буквально шипеть и плавиться, словно от прикосновения того раскаленного железа на коже.
Я вырвала руку из его захвата.
— Я не могу с тобой сейчас говорить.
Рив снова схватил меня, но на этот раз за оба запястья.
— Тебе не нужно ничего говорить. Просто выслушай меня.
Слушать было еще хуже. Он либо скажет что-то, что я не хочу слышать, либо, что еще хуже, скажет что-то, что мечтаю услышать. Поэтому я изо всех сил пыталась освободиться.
— Перестань со мной бороться. — Рив лишь усилил хватку.
Но я была полна безумной решимости. Отчаяния. Я слишком многое поставила на кон, и, несмотря на то, что Саллис всегда одолевал меня, была настроена хотя бы помучать его.
Однако даже огромное количество присутствующих здесь людей не смутили Рива, и тот не побоялся меня удерживать. Я подняла руку и развернулась так, что оказалась спиной к нему с зажатыми за спиной запястьями.
— Господи, Эмили, иногда мне хочется схватить тебя, прижать и связать, как одного из телят. — Рив с ворчанием прижал мою спину к своей груди и обнял меня. Я оказалась словно в смирительной рубашке.
И еще раз попыталась выбраться, но все без толку. Он поймал меня.
Во всех смыслах. И хотя я была расстроена, его объятия вызвали на душе приятное тепло, и мне стало так легко. И то, как Рив победил меня, вызывало желание сдаться.
Да, он поймал меня.
— Ты закончила?
Я вздохнула, но перестала бороться. С ним, по крайней мере. С собой все еще продолжала. Все еще боролась со своими желаниями.
— Хорошо, — сказал он, щекоча дыханием мое ухо. Слава
— А теперь вот что. — Рив перехватил меня поудобнее, и, клянусь, я почувствовала, как затвердел у моей попки его член. — Да. Я сказал ей, что любил ее. Сказал, что любил ее, но теперь все изменилось.
Все изменилось. Все изменилось, когда он сказал ей те слова. И говорить мне об этом, когда он возбужден рядом со мной? Это было нечестно и несправедливо.
Мгновение он молчал, будто ждал, что его слова и то, как его тело на меня реагировало, произведут на меня какой-то эффект.
Когда я не ответила, он раздраженно вздохнул и отпустил меня.
Я отклонилась вперед, но сумела удержаться на ногах. Меня бесило и то, что он удерживал меня, и то, что отпустил. А еще меня бесило, что это бесило меня. Я подумала о том, чтобы снова сбежать, но был ли в этом смысл?
Так что я так и осталась стоять. Спиной к Риву, потирая запястья. Он так сильно сжимал их, что они покраснели.
— Я сказал ей, что уже не тот мужчина, от которого она ушла, Эмили. — В его тоне был едва заметный намек на отчаяние. — И что она не может вернуться и ждать, что все будет точно, как прежде.
Я откинула голову назад и с трудом сдержала всхлип. Если бы это было все, что он сказал. Если бы он не говорил ей ту часть про любовь, может, она бы и поняла его правильно.
Но есть что-то такое магическое в этом слове из шести букв. Оно может затмить все остальное. Так как можно винить ее, если она услышала лишь это? Кто мог винить меня в том, что я ясно ощущала недостаток этих шести букв, когда Рив обращался ко мне?
Я повернула голову, чтобы взглянуть на него.
— Что еще?
Он покачал головой.
— Это все. Больше я ничего не говорил. — Выражение его лица говорило громче всяких слов. Оно было открытым. Это, наверное, самое искреннее, что я видела за все время. И даже если Рив молчал, его взгляд умолял меня вспомнить, что, по-своему, но он сказал мне, что любит меня. Это могло тронуть меня. Но я не позволила себе.
Эмбер тоже открылась мне сегодня. И меня тронут либо ее слова, либо его. Будто перетягивание каната с моей симпатией. Кто мог посильнее надавить на струны моей души? Мне придется выбрать. Но я не хотела выбирать между ними.
Проще просто злиться.
— Что ж, поздравляю, — произнесла я. Сарказм так и сочился из моих уст. — Ты заварил эту кашу.
Он напрягся и кивнул головой в мою сторону.
— С чего именно ты взяла, что я заварил кашу?
— Ты дал ей надежду! — Позади Рива несколько сотрудников ранчо с интересом наблюдали за нашим спором.
Саллис сосредоточился на мне, явно не замечая никого вокруг.
— Я считаю, что был достаточно прямолинеен.
— Достаточно прямолинеен — это если бы ты сказал ей, что хочешь меня. — Это Рив должен был принять решение. Не я. Я не могла.