Последний Поезд с Платформы “Погибель”

МакКаммон Роберт Рик

— Святой Боже! — воскликнул Рустер, в голосе его вновь взметнулась тревога. — А я ведь единственный, кто остался из экипажа! Они меня на куски разорвут, а потом каждый из этих кусков повесят!

— Мы что-нибудь придумаем, — заверил Лоусон. — Энн и я останемся в Хелене и будем свидетельствовать о бандитском налете.

— Что же это за кусающиеся бандиты? Нет, меня прямо с платформы бросят в камеру и больше оттуда не выпустят!

— Я лично поговорю с шерифом. Я могу быть очень убедительным, когда это необходимо, — заверил

Тревор. Сейчас он лишний раз порадовался, что его нынешнее состояние наградило его Взором, который может сломить волю жертвы и превратить ее разум в податливую глину, коей можно придать любую угодную форму. Так или иначе, он понимал, что им с Энн придется довольно активно поработать с глиной там, в Хелене.

— Я подтвержу все, что скажет Лоусон, — с уверенностью произнес Эстерли. — Мы не можем позволить кому-то еще пострадать в этой истории.

— Мы? — Лоусон недоуменно приподнял брови.

Эстерли подошел к нему и остановился в паре шагов. Его пронизывающий взгляд упал поочередно на Уайлдера, Дыма и Годфри перед тем, как обратился к Лоусону.

— Обо мне вы уже все знаете, — кивнул он. — Я жил в чернейшей из теней. Я делал ужасные вещи собственными руками во имя Бога. Я потерял… самый драгоценный дар, который был дан мне: мою семью, — он опустил голову, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться с силами и заговорить снова. — Теперь у меня ничего нет, — продолжил Эстерли, и голос его зазвенел от плохо скрываемых эмоций. — Я был вором и шарлатаном, избивал жену, пил, насмехался над отцом, изображал фальшивого пророка… а позже подался в охотники за головами.

Тревор терпеливо вздохнул, выдерживая взгляд проповедника.

— Но, мистер Лоусон, — продолжил тот, находя взгляд Тревора. — Я никогда не был солдатом. Вы окажете мне такую честь?

— Сомнительная честь, — отозвался Лоусон. — Честь, ради которой вы можете умереть… или получить нечто похуже, чем смерть.

— Я уже перешел эту черту, — покачал головой преподобный. — Я уже мертв сейчас… и вряд ли моя душа когда-нибудь сумеет вернуться к тому, что называется жизнью.

Эстерли знал, что говорит. Лоусону даже не потребовалось использовать Взор, чтобы убедиться в этом.

— Поговорим, когда доберемся до Хелены, — неопределенно покачал головой он.

— Ну, что, стоит начать убирать этот мусор? — спросил Годфри. — А потом приступим к работе с завалом.

Лоусон все еще был не в том состоянии, чтобы передвигать тела. Рана на боку, пусть она и заживала, все еще была тяжелой и болезненной, а кости правой руки не успели срастись в достаточной мере. Он неуверенно окинул взглядом вагон, однако преподобный будто уловил его мысль и пресек ее на корню.

— Вам лучше отдохнуть, мистер Лоусон. Присядьте.

— Он прав, Тревор, — сумрачным голосом поддержала его Энн.

Спорить не было ни сил, ни желания, поэтому Лоусон сел, пока Годфри, Дым, Уайлдер и Эстерли начали перетаскивать тела убитых вампиров на улицу и сталкивать их в подлесок, что стелился ниже.

Энн присела напротив, по щекам ее струились слезы, но выражение ее лица было пугающе спокойным. Однако

чувства прорвутся в какой-то момент, в этом Лоусон не сомневался. Сегодня или завтра — обязательно прорвутся…

С этой мыслью он, казалось, начал проваливаться в забытье…

— Тревор? — окликнула девушка. Ее голос казался таким далеким. Однако поняв, что он может ее не слышать, она повторила с чуть большим нажимом. — Тревор?

— Да? Прости я…

— Я действительно убила своего отца?

Он посмотрел ей прямо в глаза, стараясь дать ей столько поддержки и силы, сколько только мог.

— Мне очень жаль, — искренне произнес он. — Но ты знаешь ответ.

Энн кивнула, и две свежих слезинки сбежали по ее щекам.

— Мне жаль… — повторил Тревор.

— Я знаю, — отозвалась она.

Он потянулся своей здоровой рукой и накрыл ее ладонь своей. Он больше ничего не мог сказать и ни о чем не мог спросить. Энн вздрогнула от холода, в тот же момент снег агрессивно бросился ей в лицо из разбитого окна, и пламя уцелевшего фонаря дрогнуло. Девушка заметила через окно, как их спасители выбрасывают тела убитых вампиров в подлесок. Что-то заставило ее извлечь свой пистолет из кобуры и положить на сидение рядом с собой. Она уставилась на оружие так, словно это был ее самый ненавистный враг из всех, с кем она когда-либо сталкивалась. Затем, выждав несколько мгновений, Энн убрала пистолет обратно в кобуру, где ему и было самое место.

Когда вагон был очищен от тел, пришедшие вампиры сопротивления вместе с Илаем Эстерли приступили к расчистке путей. Эрик и Рустер отправились понаблюдать за прогрессом, а заодно проверить состояние локомотива и двигателя.

— Тревор, — обратилась Энн, кивнув в сторону раненой девушки. — Она снова приходит в себя.

Лоусон молча поднялся и, подойдя к ней, опустился на колени.

Она все еще была очень бледна и явно нуждалась в срочной операции, но голос ее показался удивительно сильным, когда она заговорила. Ее взгляд, казавшийся поначалу рассеянным, нашел Лоусона.

— Я з…з. здесь умру?

— Нет. Мы отвезем тебя в больницу в Хелене. Очень скоро. Ты только держись, хорошо? Осталось немного.

Она издала слабый смешок, который, очевидно, причинил боль, потому что лицо ее тут же исказилось страдальческой гримасой. Затем девушка набралась сил и сказала:

— Если ч…ч…что… Ке… Ке… Кейси Фредрикс…. И я с. сделаю все, чтобы… де…держаться…

— Кейси, — тихо произнес Лоусон, приложив руку ко лбу раненой девушки. — Так звали мою дочь.

С усилием она постаралась уйти от этого прикосновения.

— Ох…. — прошептала она. — Твоя рука такая х…холодная.

— Прости, — печально улыбнулся он. На какой-то миг Тревор, казалось, забыл, кто он. Он дождался, пока Кейси Фредрикс снова уснет, затем поднялся на ноги. В поле зрения попал Дьюс Матиас, сидящий на остатке сидения, склонив лицо к сложенным на коленях рукам. Он не сразу понял, кто к нему движется. Лишь когда хруст половиц и разбитых стекол стал слишком громким, бандит поднял взгляд и тут же оторопел. Лоусон чуть склонился, и страх в глазах Матиаса заблестел еще ярче.