Последний приказ (Звездные войны)
Шрифт:
– Разумеется, начало, - ответил Коуэлл.– Путь, на который мы вступаем, не имеет конца.
– А что вы скажете об Адмирале Трауне? Коуэлл нахмурился. Он не был готов к вопросам такого рода. Генерал на минуту задумался, и тут же нужный ответ пришел к нему сам собой.
– Это - начало конца Адмирала Трауна, сказал генерал.
К'баот довольно засмеялся, немало успокоив этим генерала. Коуэлл хотел было спросить, что же так развеселило его гостя, но потом решил, что в этой ситуации разумнее промолчать, тем более что и сам мог ответить на этот вопрос.
– Это верно, - согласился К'баот, покачав головой.–
– Речь идет о власти, господин К'баот?– спросил Коуэлл. Тема эта была ему хорошо знакома - в подсказках он не нуждался.
– Разумеется, генерал Коуэлл, - важно ответил К'баот.– С самого начала я убеждал его в том, что власть не имеет никакого отношения к завоеванию далеких миров, к битвам, войнам и подавлению бунтов.– Он улыбнулся и заглянул в глаза Коуэллу.– Нет, генерал Коуэлл. Истинная власть в другом. В твоих руках жизнь другого человека. Ты определяешь все: его жизнь, его мысли, его чувства. Ты управляешь его жизнью, и ты же назначаешь час его смерти.– Театральным жестом К'баот вытянул перед собой руку, обратив ее ладонью вверх.– Властвовать значит править душами!
– Этого не понимал даже Император, - напомнил Коуэлл.
Коуэлла вновь охватило волной довольства. Мастеру явно нравилась эта игра.
– Не только Император, - согласился К'баот, погрузившись в воспоминания. Подобно Великому Адмиралу, он оценивал свою силу размерами своих владений. Это его и погубило. Если бы он действительно управлял Вейдером...– К'баот покачал головой.– Он плохо соображал. Так уж было угодно судьбе... Ибо в мире появилась воля к подлинной власти...
Коуэлл кивнул, чувствуя, что у него пересохло в горле. Он не любил, когда К'баот оставлял его сознание без своей опеки, генералу становилось страшно одиноко...
Мастер это прекрасно понимал.
– Ты чувствуешь, как мне одиноко, Коуэлл?– спросил К'баот, согрев сознание генерала своей улыбкой.– Да, я и сам это вижу. Имей терпение. Скоро нас будет много. Тогда одиночество покинет нас... навсегда - Мастер неожиданно замолк и, сосредоточившись, уставился в одну точку. Его совершенный разум уловил знакомые вибрации.– Ты видишь, я был прав, - сказал К'баот, улыбнув шись.– Они здесь. И Скайвокер, и Шейд. Они будут первыми, генерал, - первыми из числа многих, ибо они пришли ко мне сами. Я покажу им истинную силу, которая заставит их перейти на мою сторону. Они все поймут... Сначала - Шейд. Скайвокер может оказать мне сопротивление, как это было в прошлый раз... И все же у меня есть ключ к его душе - он сокрыт в недрах горы. С Шейд все будет иначе. Во время одной из медитаций я видел, как она пришла и стала передо мной на колени... Она будет моей, за ней же последует и Скайвокер. Так или иначе я добьюсь этого...
Он снова улыбнулся. Коуэлл ответил ему тем же. Мысль о том, что скоро здесь появятся люди, которые будут согревать ему душу, мгновенно подняла ему настроение.
И тут вдруг все разом померкло. Не было уже ничего - ни одиночества, ни каких-то чувств или ощущений. Ничего - полная пустота...
Кто-то взял его за подбородок и приподнял голову. Ему в глаза смотрел К'баот.
– Генерал Коуэлл!– прогремел голос
– Я вас слышу, - ответил Коуэлл. Его собственный голос звучал не менее странно. Он отвернулся от К'баота и посмотрел на странный предмет, находившийся в носовой части шаттла.
Мастер затряс его.
– Смотри только на меня!– приказал он. Коуэлл подчинился. Ему было странно смотреть на Мастера, которого рядом с ним на самом деле не было.
– Вы все еще здесь?
Лицо Мастера удивительным образом изменилось. На нем появилось некое подобие улыбки.
– Да, генерал, я здесь, - послышалось словно издалека.– Я уже не касаюсь твоего сознания, но я по-прежнему остаюсь твоим господином. Ты, как и прежде, будешь повиноваться мне.
"Повиноваться"... Какое странное слово. Почему нельзя просто жить?
– Повиноваться?– переспросил Коуэлл.
– Ты будешь делать то, что я тебе скажу, ответил К'баот.– Я скажу, что тебе нужно говорить, и ты должен будешь повторить каждое слово.
– Хорошо, - сказал Коуэлл.– Если я сделаю все, как нужно, вы вернетесь ко мне?
– Да, - пообещал Мастер.– Несмотря на подлость и коварство Адмирала Трауна. Если ты будешь послушен моей воле, мы сможем побороть его. И тогда мы с тобой уже никогда не расстанемся.
– Этой страшной пустоты больше не будет?
– Да. Но сначала ты должен выполнить мой приказ...
Вскоре к ним подошли какие-то люди. Он повторил все слова, которые были сказаны ему Мастером. Потом все куда-то пошли... Люди исчезли, за ними исчез и Мастер...
Генерал смотрел прямо перед собой. Стояла гробовая тишина. Его потянуло в сон.
Где-то вдали запела неведомая птица, после чего разом смолкли все ночные звуки: и стрекот насекомых, и шорохи, и писк... Через минуту лес вновь ожил опасность, судя по всему, миновала. Мара, стоявшая возле дерева, потянулась, чтобы размять занывшие от неподвижности мышцы, и изменила положение тела.
– Вам незачем здесь стоять, - послышался у нее за спиной вкрадчивый голос ногри.– Мы выставили свою охрану.
– Спасибо, - ответила Мара.– Если вы не возражаете, я все-таки постою здесь...
Ногри с минуту молчал.
– Вы все еще не доверяете нам?– наконец спросил он.
Об этом Мара думала меньше всего.
– Вам доверяет Скайвокер. Этого, по-моему, вполне достаточно. Или вам этого мало?
– Мы не ищем какой-то признательности, покачал головой ногри.– Мы у вас в долгу. Мара удивленно хмыкнула. Они защищали лагерь, они вышли на контакт с минирсами и псаданами... они...
– Вы справляетесь со своим делом просто замечательно, - заметила Мара. Неужели вы наконец поняли, что Траун и Империя просто-напросто водили вас за нос?
Ногри сжал зубы так, что они заскрипели.
– Вы знали об этом?
– До меня доходили кое-какие слухи, - ответила Мара, тут же сообразив, что говорить на эту тему нужно очень осторожно.– Скорее даже шутки. Я не знала, насколько они соответствуют действительности.
– Все это правда...– спокойно произнес ногри.– Да, для наших господ все это могло казаться шуткой. Но мы их еще научим уму-разуму.. Сказано это было без ненависти и злобы. Холодная решимость - и более ничего.