Последний присяжный
Шрифт:
— Ну вот. Это для начала.
Передо мной никогда в жизни еще не лежало столько еды. Пир начался.
Я пытался есть медленно, но вскоре понял, что это невозможно. Приехав сюда на пустой желудок, под воздействием конкурирующих друг с другом ароматов, красоты сервировки, долгой молитвы и подробного описания каждого блюда, я почувствовал себя почти умирающим от голода, поэтому немедленно накинулся на еду, между тем как моя хозяйка, казалось, с удовольствием, продолжала говорить.
Большую часть их потребностей удовлетворяет огород. Они с Исавом выращивают
— Мы не пользуемся химикатами, — сказала она, наблюдая, как я набиваю себе желудок. — Здесь все натуральное.
Вкус еды, безусловно, подтверждал ее сообщение.
— Но это, знаете ли, зимние заготовки. Летом, когда все срываешь с грядки и съедаешь уже через час-другой, получается куда вкуснее. Вы ведь не откажетесь навестить нас еще, мистер Трейнор?
Я кивнул с набитым ртом и что-то промычал, давая понять, что явлюсь по первому ее зову.
— Хотите посмотреть мой огород? — спросила она.
Я снова кивнул, рот у меня по-прежнему был набит до отказа.
— Отлично. Он там, позади дома. Я нарву вам латука и травы. Они поспели в самый раз.
— Прекрасно, — с трудом выдавил я.
— Полагаю, одинокому мужчине вроде вас никакая помощь не помешает.
— Откуда вы знаете, что я одинокий? — Я с удовольствием запил еду холодным чаем. Он вполне мог сойти за десерт, столько в нем было сахара.
— О вас говорят. Слухи распространяются быстро. В Клэнтоне — по обе стороны железной дороги — секреты долго не хранятся.
— А что еще вы обо мне слышали?
— Дайте припомнить... Вы снимаете квартиру у Хокутов. Приехали с Севера.
— Из Мемфиса.
— Так издалека?
— Это же всего в часе езды отсюда.
— Я пошутила. Одна из моих дочерей училась там в колледже.
Я припас массу вопросов о ее детях, но пока не был готов делать записи: руки были заняты вилкой и ножом. В какой-то момент я назвал ее не «мисс Раффин», а «мисс Калия».
— Калли, — подсказала она. — Называйте меня «мисс Калли».
Первое, чему я научился в Клэнтоне, — это обращаться к женщинам — независимо от возраста и семейного положения, ставя перед фамилией или именем слово «мисс». Если новая знакомая была в годах, ее следовало называть «мисс Браун» или «мисс Уэбстер», если помоложе — «мисс Марта» или «мисс Сара». Это считалось признаком хорошего воспитания и куртуазности, а поскольку ни тем ни другим я похвастать не мог, было очень важно перенять как можно больше местных обычаев.
— Что это за имя — Калия? — спросил я.
— Итальянское, — ответила
— Итальянское?
— Это был мой первый язык. Долгая история — одна из многих. А что, редакцию действительно пытались сжечь?
— Да, пытались, — подтвердил я, не веря собственным ушам: чернокожая женщина из сельского района Миссисипи и вдруг «первый язык — итальянский».
— И напали на мистера Мика?
— Совершенно верно.
— И кто же они?
— Пока неизвестно. Шериф Коули ведет расследование. — Мне очень хотелось узнать ее мнение о шерифе, поэтому я сделал паузу, не преминув отломить при этом еще хлеба. Вскоре по моему подбородку потекло масло.
— Он уже давно служит шерифом, не так ли? — сказала она.
Я не сомневался, что мисс Калли точно знает дату, когда Маккей Дон Коули первый раз купил себе должность шерифа.
— Что вы о нем думаете?
Она отпила немного чая и поразмыслила. Мисс Калли не была склонна к скоропалительным ответам, особенно когда речь шла о других людях.
— По эту сторону дороги хорошим считается тот шериф, который умеет оградить нас от игроков, бутлегеров и сутенеров. С этой точки зрения мистер Коули работу свою выполняет исправно.
— Можно мне кое о чем вас спросить?
— Разумеется. Вы ведь журналист.
— У вас необычно правильная и четкая речь. Какое образование вы получили? — Щекотливый вопрос в обществе, где в течение многих десятилетий образованию особого значения не придавали. Шел 1970 год, в Миссисипи еще не было ни общедоступных детских садов, ни закона об обязательном среднем образовании.
Она рассмеялась, позволяя мне еще раз полюбоваться своими фантастически красивыми зубами.
— Я окончила девять классов, мистер Трейнор.
— Девять классов?
— Да, но мой случай необычный. У меня был чудесный учитель. Впрочем, это еще одна длинная история.
Я начинал понимать, что понадобятся месяцы, а то и годы, чтобы мисс Калли рассказала мне все свои удивительные истории. Не исключено, что происходить это будет здесь, на террасе, во время еженедельных банкетов.
— Давайте отложим ее на потом, — мягко добавила она. — Как поживает мистер Коудл?
— Неважно. Думаю, он больше не выйдет из дома.
— Прекрасный человек. Он навсегда останется в сердцах нашей черной общины. Он ведь проявил такое мужество.
Мне пришло в голову, что «мужество» Пятна было продиктовано скорее желанием расширить ареал, из которого он черпал свои некрологи, нежели приверженностью к равенству и справедливости. Но я уже усвоил, с каким почтением чернокожие относятся к смерти — к ритуалу бдения у гроба, который длится порой целую неделю, к марафону заупокойной службы, сопровождаемой плачем над открытым гробом, к похоронным процессиям, растягивающимся иногда на милю, и, наконец, к прощанию с покойным у разверстой могилы, преисполненному безудержных эмоций. Столь радикально открыв доступ черным в свой раздел некрологов, Коудл стал в Нижнем городе героем.