Последний присяжный

Гришэм Джон

— Тогда это вы безмозглый идиот, вы это знаете? Как мог такой честный, трудолюбивый, нетерпимый к преступности, богобоязненный человек, как Мо Тиле, взять деньги у Пэджитов?

— Может быть, ему чем-нибудь пригрозили.

— Может быть! А может быть — нет?

— Ну а что вы можете предложить в качестве объяснения?

— В том, что это Пэджит, я не сомневаюсь, а то, что первые двое, которых он выбрал, случайно оказались двумя из троицы, проголосовавшей против смертной казни, — просто совпадение. Он же не знает, как распределились голоса. Через двенадцать часов после вынесения приговора

он был уже в Парчмене. У него свой список. Фаргарсон стал первым, потому что был самой легкой мишенью. Тиле — вторым, потому что обстоятельства его работы были удобными для Пэджита.

— А кто будет третьим?

— Не знаю, но эти люди не могут весь свой век провести взаперти. Он дождется своего часа, пусть только уляжется шумиха, а потом продолжит осуществлять свой гнусный план.

— Знаете, а у него ведь могут быть помощники.

— Точно.

Телефон у Гарри Рекса звонил не переставая. В наступившей паузе он посмотрел на аппарат и сказал:

— Мне нужно работать.

— А я пойду искать шерифа. Пока. — Я уже выходил из кабинета, когда он крикнул мне вслед:

— Эй, Уилли! Еще одно. — Я обернулся. — Продавайте, берите деньги и дайте себе немного отдохнуть. Вы это заслужили.

— Спасибо.

— Но только не уезжайте из Клэнтона, слышите?

— Не уеду.

* * *

Мистер Эрл Юри работал на дорожном грейдере. Он ровнял сельские дороги в самых отдаленных районах округа — от Поссум-Ридж до Шейди-Гроув и еще дальше. Поскольку работал он в одиночку, было решено, чтобы в ближайшие дни он далеко от окружной автобазы не отъезжал, там у него много друзей, у всех винтовки, и все — в состоянии боеготовности. Шериф Макнэт договорился об этом с мистером Юри и приставленным к нему охранником, вместе они выработали меры безопасности.

Однажды мистер Юри позвонил шерифу и сказал, что у него есть важная информация. Память у него, как он сам признал, не блестящая, но он был уверен, что парень-калека и мистер Мо Тиле пламенно возражали против смертного приговора. Он думал также, что с ними заодно был кто-то третий, кажется, женщина и, кажется, цветная. Точно он припомнить не мог, в конце концов, девять лет прошло. Мистер Юри задал шерифу тот же вопрос: «Почему Дэнни Пэджит убивает присяжных, которые проголосовали против того, чтобы его казнить?»

Когда я вошел в кабинет Макнэта, шериф как раз повесил трубку, поговорив с мистером Юри, и казался совершенно ошеломленным. Я закрыл дверь и пересказал ему свой разговор с мисс Калли.

— Шериф, я видел ее записи. Третьей была Максин Рут.

Приблизительно с час мы спорили, приводя друг другу те же аргументы, какие приводились в доме мисс Калли и в кабинете Гарри Рекса, но все равно никакого смысла в происходящем не нашли. Макнэт тоже не верил, что Пэджиты могли купить или запугать Пенни или Мо Тиле; насчет Максин Рут он не был так уверен, поскольку она принадлежала к менее благородной семье. Шериф согласился со мной в том, что два первых убийства могли быть совпадением и Пэджиты, по всей вероятности, не знали, кто как голосовал.

Но мы оба считали, что, имея адвокатом Люсьена Уилбенкса, Пэджиты вполне могли узнать о том, что происходило в комнате совещаний. Все было

возможно.

И все казалось бессмысленным.

Пока я сидел у него в кабинете, Макнэт позвонил Максин Рут. Она работала счетоводом на обувной фабрике к северу от города и утверждала, что не может не пойти на работу. Макнэт побывал у нее в конторе тем утром, осмотрел все вокруг, поговорил с ее шефом и коллегами, убедился, что место безопасное. Двое его людей остались дежурить снаружи здания и получили указание после работы отвезти Максин домой.

Макнэт и миссис Рут несколько минут поговорили как старые друзья, потом он сказал:

— Послушайте, Максин, я знаю, что вы, Мо Тиле и Фаргарсон проголосовали против смертной казни Дэнни Пэджита... — Она, видимо, перебила его, потому что шериф замолчал. — Не важно, откуда я это узнал. Важно, что это заставляет нас особо волноваться за вашу жизнь. Очень сильно волноваться.

Он опять слушал ее несколько минут, время от времени лишь вставляя что-нибудь вроде: «Максин, я не могу просто так взять и арестовать парня», или «Скажите братьям, чтобы держали свои ружья в машине», или «Я работаю в этом направлении, Максин, и когда у меня будет достаточно доказательств, получу ордер на его арест», и еще: «Поздно теперь говорить о смертной казни, вы сделали то, что считали в тот момент правильным».

К концу разговора она плакала.

— Бедняга, — посочувствовал Макнэт, — у нее нервы уже на пределе.

— У кого повернется язык ее в этом винить? — заметил я. — Я сам шарахаюсь от каждого окна.

Глава 40

Отпевание Мо Тиле проходило в методистской церкви на Уиллоу-роуд, в самой южной оконечности города. Храм значился в моем списке под номером тридцать шесть и был одним из любимых. Не будучи знаком с мистером Тиле, на похороны я не пошел, хотя траурную церемонию почтили своим присутствием многие из тех, кто не знал покойного при жизни.

Если бы он умер в возрасте пятидесяти одного года от сердечного приступа, смерть была бы неожиданной и трагичной, и значительное число людей пришло бы с ним попрощаться. Но то, что он был застрелен из мести только что освобожденным под честное слово убийцей, оказалось неодолимым искушением для целой толпы любопытствующих. В церковь явились давно забытые школьные приятели четырех взрослых детей мистера Тиле, вездесущие старые вдовы, редко пропускающие «интересные» похороны, репортеры из других городов, а также несколько джентльменов, которых с Мо Тиле связывало лишь то, что они тоже владели тракторами фирмы «Джо Дир».

Я остался в редакции сочинять некролог. Старший сын мистера Тиле любезно заехал ко мне, чтобы сообщить некоторые факты из жизни отца. Ему было тридцать три года — Мо рано женился, — и он торговал «фордами» в Тьюпело. Просидев у меня почти два часа, он отчаянно старался заставить меня «пообещать», что Дэнни Пэджита поймают и навсегда запрут в тюрьме. Погребение происходило на клэнтонском кладбище. Траурная процессия растянулась на много кварталов и, обогнув главную площадь, заполонила Джексон-авеню, позади редакции «Таймс». Уличного движения это не нарушило, потому что все автовладельцы были на похоронах.