Последний прыжок
Шрифт:
Тем временем Насырхан-Тюря подошел к «эскадронам» Мадумара и Истамбека. Сейчас оба эскадрона стараниями Мадумара, Истамбека и Эффенди приобрели более приличный, с военной точки зрения, вид. Создалось некоторое подобие воинского строя. Басмачи стояли с винтовками и ружьями к ноге. Насырхан остался очень доволен. Стоящие позади него баи высказывали свое удовольствие.
— Воины газавата! Вот и вы стали настоящими воинами — борцами за веру. Перед вами будут отступать и бежать красные собаки, — радостно блестя глазами, начал речь Насырхан-Тюря. — Вы победоносно…
Неожиданно
— Красные!!! — заорал кто-то. — Кзыл-аскеры!
Насырхан-Тюря, изумленный и испуганный, на несколько мгновений замер на месте, затем, круто повернувшись, со всех ног кинулся к мечети. За ним, не отставая ни на шаг, помчался мулла Мадраим. Истамбек и Эффенди руганью и побоями старались навести порядок среди басмачей. Первые мгновения их попытки были малоуспешными. Толпа необученных уже растаяла, удрав под прикрытие мечети.
На галерее мечети из личной охраны Насырхана-Тюри остался только Тимур, залегший около двери. К нему присоединился Турсун, успевший подобрать брошенную кем-то винтовку.
— Что будем делать? — прерывающимся от волнения голосом спросил он Тимура.
— Наших ждать. Насырхана не выпускать.
— Убить?
— Нет. Живым нужно. Он много знает.
— Живого я его не отпущу, — упрямо ответил Турсун. — Пусть знает, старый шакал, как наших девушек увозить.
Тимур внимательно посмотрел на Турсуна.
— Вот что, друг. Я тебя не прошу, я тебе приказываю. Насырхана брать живым во что бы то ни стало. Таков приказ Лобова, — и, помолчав, добавил: — Жива твоя Зульфия. Пока идет драка, Насырхану не до нее. Выручим твою Зульфию. Насырхан сам прикажет ее вернуть, когда в наших руках будет.
К галерее подбежал Атантай и скрылся в дверях мечети. Под прикрытием мечети человек полтораста басмачей садились в седла. Охрипшему от ругани Истамбеку все же удалось подчинить их себе. Двор мечети был густо усеян трупами. Из дверей мечети выскочил Атантай, вмешался в толпу конных и, найдя тех, кого искал, возвратился обратно в мечеть. Человек пятнадцать верховых, отозванных Атантаем, остались ждать у галереи. Один из них — седой, но еще крепкий на вид старик спешился и следом за Атантаем вошел в мечеть.
— Что они задумали? — встревоженно проговорил Тимур.
— Наверное, имущество Насырхана выносить будут, — предположил Турсун.
— Нет, тут что-то другое. Где твоя лошадь?
— Зачем мне эта лошадь? — усмехнулся Турсун. — Она у меня совсем плохая. Смотри, сколько лошадей без хозяев осталось. Любую выбирай, самую лучшую.
— На всякий случай запомни. По дороге на Хозрет-ша стоят наши. Теперь они, наверное, уже скачут сюда. Если будет нужно, поедешь им навстречу. Скажешь, что послал я…
Распахнулись
— Вот, собаки, что задумали, — яростно прошептал Тимур. — Пробирайся к нашим, Турсун. Скажи, что старик в халате — приманка. Он не Насырхан-Тюря. Пусть его не ловят. Наших и так мало. Я буду все время с Насырханом. Пусть смотрят, где я. Беги! Быстро!
Турсун соскользнул с галереи и, незамеченный в царящей кругом сумятице, вдоль стены мечети начал пробираться к лошадям.
Через минуту горячий скакун уносил его по дороге, ведущей из кишлака в долину.
На галерею вышли Насырхан-Тюря, мулла Мадраим и Атантай. Насырхан, увидев, что из всей его личной охраны только Тимур несет службу, нашел время благосклонно кивнуть и бросить на ходу:
— Я не забуду твоей верности. Следуй за мной.
Насырхан сел на коня. К нему подъехал Истамбек. Остатки двух эскадронов — все, что удалось уберечь от паники и пулеметного огня, — столпились под защитой здания мечети. На побелевших лицах басмачей застыло выражение страха и растерянности.
— Эффенди ранен, — негромко доложил Истамбек Насырхану-Тюре, — привязали к седлу.
— Эффенди во что бы то ни стало надо вывезти, — снова входя в роль ляшкар-баши, приказал Насырхан-Тюря. — Веди воинов, мой Истамбек, по дороге на Хозрет-ша. Если дорога закрыта красными, нужно прорваться. После боя сбор в распадке у горы Босбутау. Иди.
— Воины! — обратился к басмачам Истамбек, подъехав к отряду. — Благородный ляшкар-баши приказал: разбить врага, осмелившегося напасть на нас. За мной! Нас ждут почести и богатство!
Во главе с Истамбеком шайка на карьер вынеслась из-за здания мечети и помчались вниз, к выходу из предгорья на равнину. На дворе мечети остались только Насырхан, Атантай, мулла Мадраим и человек пятнадцать басмачей, отобранных Атантаем для личной охраны Насырхана. Тимур был среди них.
Едва лишь басмачи под командой Истамбека вылетели на улицу кишлака, как снова начался стихший было пулеметный огонь. Но теперь он был значительно слабее, хотя по звуку выстрелов можно было судить, что по-прежнему работают два станковых пулемета. Но один из них вел огонь не по мечети, а по какой-то другой цели.
— Враги попались на удочку, — усмехнулся Атантай. — Одна шайтан-машина стреляет по старому Умару, думая, что это вы.
— Пора и нам, — приказал Насырхан.
Точно так же, как и шайка Истамбека, Насырхан с охраной помчался вниз по улице. Первое время пулеметный огонь не задевал их, но вот один из басмачей, охнув, шлепнулся с коня. Под вторым пуля убила лошадь, и всадник, перелетев через коня, тяжело ударился о землю.
— Скорей! Скорей! — истерически выкрикивал Насырхан-Тюря, полосуя плетью несущегося во весь дух скакуна.