Последний прыжок
Шрифт:
Тимур снова лег на свое место. Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь звуками шагов в коридоре.
Первым нарушил молчание Тимур.
— Ты хочешь, чтобы ГПУ поверило, что ты русский, а сидишь как мусульманин, — с немалой долей ехидства прошептал он, не поднимаясь с места.
— О, черт! — спохватился Гунбин и спустил ноги с нар, — и в самом деле… хорошо, что никто не видел.
Тимур повернулся на спину, закинул руки за голову и, мечтательно глядя в потолок, запел:
Красавица,— Ты что? — испугался Гунбин. — Сейчас прибегут, орать начнут. Привяжутся.
— А ну их к черту, — беззаботно отмахнулся Тимур и еще громче запел:
Вздыхаю и томлюсь, и таю, как свеча, Которую жара и пламя не щадят.Лязгнул замок двери, в комнату вошел дежурный.
— Ну ты, певун, — приказал он Тимуру. — Собирайся с вещами. Отправляют тебя.
— Уже?! — вырвалось у Гунбина.
— Вещей нет, — легко вскочил с нар Тимур. — Один халат только и есть. Готово, собрался.
— Не забудешь о моей просьбе? — тревожно зашептал Гунбин.
— Все будет так, как захочет всемогущий аллах, — улыбнулся ему Тимур, направляясь к двери.
— Скоро меня вызовут?! — раздраженно закричал Гунбин на дежурного. — Голодовку объявляю!
— Теперь, наверное, скоро вызовут, — усмехнулся дежурный. — Не успеешь проголодаться.
Кадыров, заместитель Лобова, заранее подготовился к разговору с Гунбиным. Перед ним лежала стопка чистой бумаги. На подоконнике, почти скрытый полузадернутой портьерой, примостился Тимур, уже одетый в чекистскую форму. Посередине комнаты, как раз против стола Кадырова, стоял стул. Человеку, севшему на этот стул, были видны только колени и сапоги Тимура.
Конвоир ввел в кабинет Гунбина.
— Садитесь, — пригласил его Кадыров, указывая на стоящий посередине комнаты стул.
— На каком основании меня задержали? — усаживаясь, вызывающе спросил Гунбин, — что у вас в Туркестане за порядки? Хватают людей и сажают за решетку просто так, за здорово живешь.
— Все это сейчас мы выясним, — спокойно ответил Кадыров. — Как ваша фамилия?
— Не знаете? Даже фамилии не знаете! — разгорячился Гунбин. — Так какого черта ваши подручные хватают человека, даже не установив его фамилию?
— Вот в этом-то я и должен разобраться, — с прежним спокойствием ответил Кадыров. — Как ваши имя и фамилия?
— Савельев Анисим.
— Год рождения?
— 1892-й.
— Место рождения?
— Город Тула.
— Когда и зачем приехали в Узбекистан?
— Вчера приехал. Как демобилизованный из Красной Армии, хотел устроиться на работу, да раздумал.
— Не понравилось?
— Да, климат не подходит. Да и русских здесь мало. Русского слова почти не услышишь.
— А вам-то что? Ведь узбекский язык вы хорошо знаете.
— За два дня язык не выучишь, — настораживаясь, ответил Гунбин. — Да и учить его я не собираюсь. Не для чего.
— Так
— Я сказал то, что есть, — угрюмо ответил Гунбин. — Другого ничего сказать не могу.
— Ну, что ж. Придется, видимо, вам помочь. Итак, начнем. Во-первых, вы не Анисим Савельев, а Гунбин Игнатий, во-вторых, не русский, а татарин, в-третьих, родились не в Туле, а в деревне Комаровка в Татреспублике. Вы не красный, а бывший прапорщик царской армии. В Красной Армии никогда не служили. После гражданской войны, во время которой вы служили в белой армии, до приезда сюда вы арендовали буфеты на пароходах, плавающих по Волге. Правильно я излагаю основные факты вашей биографии?
— Никакого Гунбина я не знаю, — закричал арестованный, вскакивая со стула. Он был поражен, испуган, но старался скрыть это.
— Сидеть! — резко приказал Кадыров. — Вы на допросе, а не на совещании у Насырхана-Тюри.
— У какого Насырхана? — бессильно опустился на стул Гунбин. — Не знаю я никакого Насырхана.
— Может быть, вы и Миян Кудрат Хозрета не знаете? — насмешливо прищурившись, взглянул на Гунбина Кадыров.
— Не знаю, — запинаясь, прошептал побелевшими губами Гунбин.
— И это не вы оставили письмо и деньги в одном из тайников дома Мансурбая?
— Я никогда в глаза не видел Мансурбая, — на мгновение нашел лазейку Гунбин.
— Мансурбая не видели, это правда. А вот с сыном его Самигбеком вы последний раз дружески беседовали сегодня утром. Перед тем как пойти на вокзал.
Растерявшийся Гунбин молчал, пытаясь собраться с мыслями.
— Как видите, — продолжал Кадыров, — мы хорошо знаем, чем вы занимались в Ташкенте. Подробности вы нам сами расскажите. Особенно подробно попрошу описать вашу поездку к Насырхану-Тюре и переговоры, которые вы там проводили.
— У Насырхана-Тюри я не был, — начал Гунбин и, спохватившись, добавил: — Да и не знаю я, кто такой Насырхан.
— Ай-яй-яй! — укоризненно покачал головой Кадыров. — Даже об этом забыли. К счастью, мы имеем возможность восстановить то, что исчезло из вашей памяти. Тимур-ака, прошу.
Тимур, откинув портьеру, спустился с подоконника и подошел к Гунбину. Увидев Тимура, Гунбин долго и недоверчиво смотрел на него и вдруг, не веря собственным глазам, закрыл лицо руками.
— Не ожидали, господин Гунбин? — улыбаясь спросил Тимур.
Услышав голос Тимура, Гунбин снова пристально вгляделся в него. Вдруг лицо авантюриста искривилось в улыбке, с губ сорвался звук, похожий одновременно на всхлипывание и приглушенную икоту. Звук этот повторился несколько раз и неожиданно перешел в визгливый истерический хохот.
— Дай ему воды, Тимур, — приказал Кадыров. — Нервишки не выдержали у господина прапорщика.
— Насырхан, старый дурак, — сквозь истерический хохот и слезы с трудом выговорил Гунбин, — в свою личную охрану чекиста приспособил. Ну, додумался! Надежная охрана, дальше некуда!