Последний путь

Ярыгин Антон

— Ну и зря, — майор вернулся за стол с дымящейся кружкой. Из которой висела нитка с ярлыком «Принцесса Канди». — Это из-за периметра привезённый.

— Я уже вижу. Откуда он у вас? — заинтересовался визитёр.

Как известно, продукты, ввозимые контрабандой из-за периметра, были очень дорогие. Поэтому как-то нищие, страшные трущобы никак не вязались с такими вещами. Но вот тут — не просто хвастаются, а даже предлагают попробовать. Но…

— Тоха подогнал. Говорит «Ты, Николаич, любишь чайком баловаться.

Ну, какого-то финдепёрсового не было, уж что было», — он с шумом отхлебнул из кружки. — Но ты знаешь — как по мне, так чем проще — тем лучше.

— А куда он поехал? — задаёт тот самый вопрос Лёня.

— Он сам не знает, — спокойно отвечает Николаич. — Знает только то, что там — другая жизнь. Возможно даже лучше, чем в этом городе.

— Да ну? — не верит визитёр.

— Ты веришь, что никто, кроме тех, кто в городе, не выжил? — вперил в него свой взгляд майор.

— А что, думаете наоборот? — визави не скрывал своего удивления.

— Помнишь, был как-то прорыв по земле, относительно недавно? — староста откинулся в кресле на спинку.

— Ну что-то помню, — почесал голову Лёня. — Там, вроде, какие-то мутанты прорвались. Но прорыв быстро ликвидировали…

— Стой! — перебил его майор. — Вам, СБшникам этого не расскажут. Но всё же — периметр прорвали люди. На их поселение напали волки. Они думали, что мы им поможем. Но их в итоге расстреляли. Почти всех.

— То есть? — визитёр был в непонятках.

— Кто-то успел обратно в лес, а кто-то — нет, — староста шумно хлебнул чай. — Но одна женщина сумела добежать до нас со своим маленьким сынишкой. Теперь этот пацан — Тохин сын. Сама женщина умерла от острой лучевой болезни.

— Вы хотите сказать… — начал развивать мысль Лёня.

— Да, нас обманывают — в мире полно мест, в которых уровень радиации близок к природному, — перебил его Желябов. — И там, возможно, есть люди. Но им, — он поднял указательный палец вверх, — выгодно нам это не рассказывать.

— Но зачем? — искренне удивился Лёня.

— Чтобы никто не рвался за периметр. Власть! — он сделал жест кулаком, типа зажал. — Если сначала все объединились под их началом, чтобы выжить, то теперь, когда выживать особо не надо, они держат вас для себя.

Глава 5

Пока ехали начал падать снег. И вот тут вспоминаю, что зимнюю одежду мы не предусмотрели. Вечно сидеть в машине или в кемпере не будет никто. Поэтому нужна одежда. Да и топливом неплохо бы разжиться.

— Ой, а что это? — воскликнула Катя.

— Ура, снег! — воскликнула мама

— «Плохо», — осеняет мысль меня. Потому как на снегу наши следы будут отчётливо видны.

Я почему-то был уверен, что за нами кого-то отправят. Поэтому пытаюсь уехать как можно дальше, дабы иметь хотя бы призрачную фору во времени.

— Колян, куда за зимними шмотками ехать? —

спрашиваю его.

— Пока не вижу, — честно отвечает он.

— Сейчас, — сказала Катя и положила руки ему на голову.

Колян закрыл глаза и, зачем-то начал водить руками. Затем его рука замерла в одном положении. Он открыл глаза:

— Где-то там, через два-три часа, должны быть остатки поселения.

— А ближе? — с надеждой интересуюсь у него.

— Тоха, не тупи! — с лёгким раздражением отвечает он.

Эх, последние отголоски надежды вымерли. Хотя, в принципе, я знал. Ладно, едем дальше.

— А как вы думаете, что там сейчас в городе? — спросила тёща.

— Не знаю, — отвечаю я.

— Ничего хорошего, — говорит Колян.

— Почему? — спрашивает она.

— Город вымирает, — поясняет Колян.

Тут уже даже я гляжу на него с удивлением.

— Это как? — спрашиваю его.

— Смотри: помнишь жизнь до города? — начал он объяснять.

— Ну, — соглашаюсь с ним.

— Так вот: что было дороже — еда или одежда? — задаёт вопрос он.

— Хм, смотря что под одеждой понимать, — задумываюсь.

— Ну… — Колян завис.

— Короче, дабы ты не пытался что-то с чем-то сравнивать, еда по итогу выходит недешёвой, — говорю ему. — Что тогда, что сейчас. С той лишь разницей, что сейчас она стала ещё более недоступной ещё большему количеству людей. Ты это хотел сказать?

— Да. И не только, — Колян развис.

— Хм, продолжай, — возвращаю его обратно в тему.

— Так вот, даже после изобретения пищевого и одёжного принтеров ценники на них не особо упали, — говорит Колян.

— И ты, на основе этого, подумал, что город вымирает? — логика его какая-то хромая.

— Не только: сколько новых людей ты видел в городе? — он поворачивается ко мне.

А вот тут он прав: знакомых всё меньше, а новеньких — никого… В Трущобах, что тоже заставляет задуматься, численность населения практически одинаковая. В отличии от остальных районов…

— Хм, а ведь, получается, ты прав, — чешу подбородок, выслушивая его ответ.

— Дальше: на детей налог, — продолжает он. — Или в детдом. А где гарантия, что они доживут там до своего совершеннолетия?

И ведь правда — сколько их там? А сколько было? Сколько выпустится?

— И какой вывод? — спрашиваю его.

— Они что — детей убивают? — глаза у тёщи стали очень большими, и рукой она прикрыла рот.

— Не знаю, — ответил Колян.

— Это всё… — тёща часто говорила про наше правительство.

— Нет, мам, — перебиваю её, — этот товарищ по сравнению с ними — никто. Вернее чуть больше, чем мы. Но всё равно никто. Выражаясь шахматными терминами — он не пешка. Но и не король. Турка, максимум конь.

— Ага, конь, — то ли скептически, то ли поддержала Лена.