Последний путь
Шрифт:
— Да? И кто же по твоему? — тёща продолжает гнуть свою линию.
— Банкиры, — отвечаю ей.
Тут уже и Колян оборачивается. В его глазах было удивление.
— Интересная мысль. И как банкиры, по твоему мнению, в этом виновны? — спрашивает он.
— Ну вот суди сам, — я снимаю правую руку с руля, дабы ею жестикулировать можно было. — Всё, абсолютно всё, стало возможно оценить деньгами.
— Да ну? — недоверчиво смотрит он.
— Давай по честному, — поднимаю правую руку ладонью вверх. В сочетании с пальцами выглядит как гнездо. — С чего
Колян молчит. Потому как вспомнил, какие у нас были разногласия. И о чём. Мне было не важно с кем работать. Тогда как он… Побывал со многими людьми. И, если где-то его «талант» не ценили, то «у тебя есть машина, и ты не боишься далеко уезжать».
— Ладно, оставим это, — делаю рукой сброс и возвращаю её на руль. — Так вот: по большому счёту деньги это инструмент. Для бартера. По идее. По факту стало так, что их возвели чуть ли не в ранг божественного дара. Есть — красавчик, нет — иди отсюда, ничтожество. Много денег — много возможностей. И так далее.
— И что? — решила поддержать разговор тёща.
— А то, что они их просто делают. Штампуют. То есть они управляют тем, что мы возвели в ранг божества, — отвечает моя мама.
— А зачем? — спрашивает тёща.
— Чтобы ломать людей, — глаза всех уставились на меня.
— Зачем? — Лена прерывает затянувшееся молчание.
— Для своего удовольствия, — пожимаю плечами.
— Какое-то извращённое удовольствие, — заметила тёща.
— А чему удивляться? — спокойно говорю. — У людей же как? Сначала необходимое, потом нужное, затем роскошное. А когда всё есть — безумное. И возмущаться, что хотели не этого.
— И пусть бы в своём кодляке бы творили безумие! — тёща весьма эмоционально реагирует на это.
— А так не интересно: когда ты стал как бы властелином мира, обычные радости тебе приедаются. Хочется что-то ещё. Поэтому и пошло-поехало: засилие разврата, войны. Потому что это по сути верх тщеславия: наслаждаться муками тех, кого ты сделал зависимым от себя. Или же сначала сделать зависимым от тебя, а потом смотреть, как он ломается и какие муки испытывает, — развиваю эту мысль.
— Фу! — Колян не выдержал. — Мы ведь не об этом вели речь.
— Ну почему же? — не отрывая правую руку от руля сделал жест открытой ладонью. — Ты сказал, что в городе всё ужасно, потому что он вымирает. Моя дорогая мама номер два, или по-русски — тёща, задала вопрос, а кто же в этом виноват. Я и ответил. И объяснил почему.
— Ну так-то да. И всё же? — с некоторой долей надежды спросил Колян.
— Ну, если вернуться в начало разговора, то да. Видите вот всю эту «густую растительность», как «трава зеленела» до прихода зимы? Нет? А знаете почему? — делаю театральную паузу. — А потому что почва
— Чем? И кто травил? — спросил Колян.
— Отравлена веществами, которые входят в состав атомной бомбы. Плутоний, уран. Они высокотоксичны. Конечно, не настолько, что прям возьмёшь без перчаток кусочек и ты труп. Примерно как ртуть, — говорю ему. — Или свинец. Одним словом — пока земля и вода самоочистятся, пройдёт ещё не один год. А может, и не один десяток лет. И неизвестно — останется ли семенной фонд. Хоть какой-нибудь.
В машине повисло тяжёлое молчание. Было слышно, как урчит дизель, шелестят шины, гудит активная противорадиационная защита и Мишкино посапывание.
— Кстати, вспомнил! — я не удержался и поднял вверх указательный палец правой руки. — В Трущобах пытались что-нибудь вырастить.
— И как? — сказал тесть, который до переселения в этот город жил в деревне.
— Безуспешно. Земля ничего не рождает, — делаю широкий жест вокруг себя.
И действительно — зимой это не так заметно, но летом — нет этих привычных зелёных красок. Всё серое. Деревья без листьев, без иголок. Зверей нет — кто-то погиб в первый год, кто-то позже от голода. В общем — всё агонизировало.
— Интересно, — задумался Колян, — и что же мы тогда жрём, что нам выдаёт принтер?
И тут меня пронзила страшная догадка. От которой меня начало крутить наизнанку. К нашему счастью попался небольшой оазис. Я остановился, выскочил и позвал Ихтиандра.
— Антоша, с тобой всё в порядке? — забеспокоилась мама.
— Ой, да, — перед глазами были зелёные пятна.
— Слушай, ты чего? — спрашивает Колян.
— Зря ты спросил про принтер, — оборачиваюсь и смотрю ему в глаза.
— Почему? — искренне удивляется Колян.
— А ты кладбище в городе видел? — смотрю ему в глаза.
Как спусковой крючок нажал. Из машины, с небольшой разницей во времени, вылезли все. Кроме Мишки — он слишком мал для этого. Ихтиандра звали все. Иногда в унисон. Но он не пришёл. Да и не нужен он нам — чай не Дед Мороз. Затем все, на трясущихся ногах залезли в машину. Дальше мы ехали молча.
Пономаренко осмотрел всех, кого Петренко отправил к нему в помощь. «Нда, с такими только в разведку идти». Парни крепкие, сильные. И от того их «незаметность» немного… преувеличена. Хотя с другой стороны Тарас понимал, что они едут в погоню. Просто машины, на которых они будут ехать, немного не соответствуют габаритам парней.
— Это ещё что за? — воскликнул один из них, увидев транспорт.
«Да, ребятки, а чего вы ждали?» — думает Тарас.
Перед взором ребят Васильева, Безрукова, Шестакова и Никитенко предстало несколько стареньких «Нив». Да, они бронированные, обслуженные. Но:
— А мы в них вместимся? И, кстати: почему у беглецов целый «Крузак» семидесятый, а у нас вот это? — опять тот же боец.
— Потому что это — то, что есть! — сказал, как отрезал, Пономаренко. — Ещё вопросы?
— Никак нет! — ответили хором все.