Последний путь
Шрифт:
С книгами дела обстоят гораздо хуже — их, как и другие документы на бумажных носителях, проще уничтожить, чем переделать. Поэтому среди мародёров и сталкеров они ценятся очень даже. За них могут дать очень много. Или денег, или наказания. Поэтому у меня книги хранятся в моём тайнике — о нём даже Колян не догадывается. Он думает, что я после прочтения их выбрасываю. Не, с некоторыми так и поступаю — я их называю одноразовыми. Раньше их называли чтиво — прочёл и выбросил. А те, в которых есть полезная информация — сохраняю. Но это вряд ли долго будет так.
«Посмотрим, что у нас здесь есть» — вот она, заветная
От дальнейшего созерцания книг меня отвлёк выстрел. А затем я услышал собачий лай. Одичавшие собаки! Блин, они же при остром желании машину раздербанят! И Коляна, который в одиночку может их и не осилить! Выхватываю свой пистолет и бегу на улицу. Точно — с десяток шавчиков размером с прикроватную тумбочку носятся вокруг машины. Колян поступил по уму — вылез из люка и пытался их расстрелять. С переменным успехом. Валить надо! Выстрел в несущуюся на меня псину — попал. Вот только он не сразу понял, что надо бы сдохнуть — почти добежал до меня. Где-то в нескольких сантиметрах от меня оказались зубы раскрытой пасти. Пока следил за одним барбосом упустил с другой стороны — Колян прикрыл. А я прикрыл Коляна — какая-то тварь умудрилась запрыгнуть на крышу. За что была вознаграждена тяжёлой пулей из трофейного «Дизерт Игла».
— Тоха! Быстрее! Там ещё несутся! — кричит штурман.
Вот засада! Сюда, похоже, с «Утёсом» надо ехать. Но за него можно и присесть. Если узнают. А узнают обычно всегда. Да ладно — открываю дверь, завожу мотор. Ух, с пол-оборота! Бывшим кошкодавчикам неважен рёв двигателя — они видят нас как добычу. И их стало реально больше! Вперёд! Какая-то псина хотела было прыгнуть на нас. Однако наш резкий старт не входил в её планы, и поэтому она врезалась в решётку радиатора. Для другой собаки наш ход тоже был внезапным. И поэтому ей, пытавшейся откусить кусок шины, мы то ли выдрали зубы, то ли сломали челюсть — отвалила, жалобно поскуливая. Неважно, нам надо было уйти.
— Теперь понятно, почему здесь практически ничего не тронуто! — Колян держался за ручку, как будто это его могло спасти. Его глаза были широко раскрыты от ужаса.
А теперь самое страшное — я не помню, как мы сюда приехали. И топлива у нас осталось немного. Ближайшая канистра — завалена. Да это и неважно — изнутри заправиться нереально. Кажется, скоро будет паника. Из-под колёс слышен хруст — какую-то псинку всё-таки раздавил. Хорошо, что резина жёсткая — можно сильно не бояться, не пробью. Так, улица кончается — куда повернуть? И по скорости терять нельзя — едем сорок километров в час. А эти твари не отстают. Боюсь, если остановимся, то дальше не поедем.
— Налево! — закрыв глаза, говорит напарник.
Колян, веди! Ты у
— Направо! — командует он.
Принято, Колян. Повернул направо — в этот раз собаки оказались умнее. Никто под колёса не попал. Зато сзади появилось чудище, которое опаснее этих базлаек. А именно — бык. Одичавший домашний бык. Собаки от греха подальше сжались и начали пятиться назад. А эта груда мышц с рогами и весом в полтонны минимум помчалась за нами.
— Колян! Нам потом куда? — сохранять спокойствие довольно сложно. Но нужно.
— На следующем перекрёстке налево! — ответил он.
А потом полез за винтовкой. Потому как понял мою мысль: если нам удастся завалить быка, то собаки от нас хотя бы на время отстанут. Да и такой опасности уже не будет. Затем он вылез в люк и начал стрелять. Первый выстрел — коровьему самцу прилетело в лоб, но толку никакого.
— В глаза! — подсказываю напарнику.
— Веди! И не лезь под руку! — орёт тот.
И он продолжил. Я не видел, куда он там попал, или не попал, но бык остановился. Я вздохнул с облегчением, тогда как активная защита от радиации сообщила, что ей для корректного включения необходимо закрыть люк. Колян тоже это услышал, залез внутрь и закрыл люк. Система противорадиационной защиты запустилась, но я вынужден был остановиться.
— Что случилось? — поинтересовался Колян.
— Надо заправиться, — отвечаю ему с задумчивым видом.
А вот теперь пора паниковать, самое время. Потому как в зоне повышенного радиационного фона эта авантюра сродни самоубийству. Это знал я, это понимал Колян. И бык, зараза, тоже, похоже, понял. Тут ещё и стая собак подтянулась. Но до определённой границы. Как будто там, где они стоят, ещё возможна жизнь. А здесь — чистая смерть.
— Что думаешь делать? — спросил он.
— Не знаю, Колян, не знаю… — отвечаю ему.
— Ты же у нас самый умный — книжки читаешь, вместо того, чтобы их использовать как источник для кульков, — без подначек Колян не Колян.
— Ждать, пока они свалят, долго, — размышляю вслух. — А до ближайшего известного оазиса далеко — может и не хватить. Ты, кстати, оазисы не чувствуешь?
— Нет. Так всё-таки — что думаешь делать? — спросил он ещё раз.
Думать долго тоже нельзя: заглушишь двигатель — отключится защита. Включённый двигатель — расход солярки. Однако лампочка ещё не горит — шанс есть. Хотя, возможно, там всё неисправно. Делать нечего — мы поехали. Ехали медленно. Без резких манёвров. Тогда у нас есть небольшой шанс, что доедем до оазиса. Едем молча — напряжение и так слишком высокое в кабине. Кто виноват в том, что у нас пустой бак? Ну, пожалуй, я — ведь говорило мне чутьё, что на обратном пути может и не получиться — нет же. Ай, неважно. Медленно, но верно, мы ползём. Дозиметр показывает — снаружи фон такой, что стоит только вынуть какую-то часть тела — обратно засунешь обгорелую головешку.