Последний рассвет одиночества
Шрифт:
Стрелки часов приближались к одиннадцати. Леонтьев уходить не торопился, а Люда судорожно соображала, что бы еще спросить, какой вопрос задать, только бы не сидеть в этой гнетущей тишине. В результате помимо ее воли с языка сорвался самый неподходящий вопрос. Ну не хотела она спрашивать о покойной супруге Леонтьева, видит бог, не хотела.
Как говорится, слово не воробей…
— С Татьяной мы прожили шесть лет, — протянул Виктор, вытащив из кармана зажигалку.
— Вы любили друг друга? — Алимова
Никогда прежде она даже в мыслях не позволяла себе интересоваться такими вещами. Но ведь ситуация резко изменилась. Теперь она должна, нет, просто обязана была узнать о жизни Виктора как можно больше. Ее интересовало абсолютно все: чем он увлекается, какие фильмы смотрит, какой кухне отдает предпочтение, любимый автор, актер, актриса — и далее по списку. Ну а вопрос касательно супруги имел первостепенную важность. Для Людмилы, разумеется.
— Я любил, — твердо ответил Леонтьев.
— А она?
— Говорила, что тоже любит.
— Какой-то ты неуверенный.
— На то имеются веские причины. Только, Мил… мне бы не хотелось сейчас затрагивать эту тему. Она слишком болезненная.
— Понимаю.
— Скажу только, что с рождением дочерей я наконец ощутил все радости жизни.
— Алла Леонидовна не очень жаловала Татьяну, я права?
— Мать сложный человек, ее можно или любить, или ненавидеть. Она редко когда уживается с людьми. В основном всем недовольна, ко всему придирается, способна отыскать недостатки даже у святых. Но если уж ей кто приглянулся, будь уверена — станет другом до конца жизни. Таня в круг друзей не попала. А тебе, как я вижу, Оксанка успела сказануть лишнего.
— Ничего подобного.
Виктор сделал вид, что не услышал слов Алимовой, посмотрел на часы и, сообщив о необходимости просмотра важных бумаг, поспешил удалиться.
Оставшись в одиночестве, Людмила не могла найти себе места. Она мерила шагами спальню, лежала на кровати, сидела в кресле. Бесполезно. Перед глазами отчетливо стояло лицо Леонтьева: высокий лоб, волевой подбородок, чувственный рот, пронзительные глаза. Это походило на наваждение. Нестерпимо захотелось прыгать, смеяться, кричать во весь голос о долгожданном приходе любви.
И пусть ее любовь останется безответной, пусть Виктор никогда не узнает о бушующем в ее душе пламени страсти — Людмила была счастлива.
Схватив сотовый, она набрала номер Марины. Просто необходимо было поделиться с сестрой, с самым близким человеком.
Маринка не спешила откликаться на звонок. Насчитав двенадцать гудков, Люда отсоединилась.
Приняла душ, легла, укрылась пуховым одеялом и… предалась мечтам. Эх, как же все-таки приятно, лежа на мягкой постели, представлять себя в крепких объятиях любимого человека. Для Людмилы подобного рода фантазии были в новинку.
Сон постепенно затягивал Алимову
В коридоре, прижимая к груди куклу, Нина пискнула:
— Мне приснился страшный сон. Я боюсь спать одна в комнате, можно лечь с тобой?
— Заходи.
Ниночка положила голову на вторую подушку и попросила рассказать сказку.
— Только чтобы там обязательно была принцесса, — попросила она, — и злая ведьма, которая в конце умрет.
Вспомнив отличную чешскую сказку, полностью отвечающую требованиям Нины, Алимова зевнула.
Двадцать минут спустя, когда уже и ведьма умерла, и принцесса вышла замуж за красавца принца, Людмила не без радости возвестила:
— Конец.
Но Ниночку такой расклад совершенно не удовлетворил.
— Расскажи еще одну.
— Нин, уже поздно, давай спать.
— Я не засну без сказки.
— Тогда слушай короткую, про ежа и зайца. А потом сразу спать, договорились?
— Угу.
Утром Люда проснулась от недовольного возгласа Ниночки.
— Если будешь себя плохо вести, папа поставит в угол, — выговаривал ребенок кукле, сидя на полу.
— Нин, почему не спишь, еще рано?
— Я всегда так встаю. Бабуля говорит, я жаварунок.
— Жаворонок.
— Да, а Оксанка сова. Папа тоже жаворонок, а ты?
— Когда как. — Людмила прошла в ванную комнату, облачилась в джинсы и блузку и в компании Нины вышла из спальни.
В коридоре они столкнулись с растерянной Аллой Леонидовной.
— Ах вот ты где, — набросилась она на внучку. — Почему не у себя в комнате?
— Я была у Люси.
— У тебя есть собственная спальня, я неоднократно повторяла: каждый человек должен спать в своей кровати.
— Алла Леонидовна, присутствие Нины не доставило мне абсолютно никаких хлопот. Мы отлично уместились.
— Вы, похоже, меня не поняли, Людмила. Я категорически против, чтобы дети спали вместе со взрослыми. Вам, как педагогу, должно быть прекрасно известно — это неправильно. С ранних лет я приучала Нинку спать одну, не позволяла бегать к отцу или Оксанке. Не позволю и теперь.
— Ей всего четыре года.
— Ей уже четыре года! Не беспомощный младенец, нуждающийся в постоянной опеке. С пеленок дети должны быть приучены к самостоятельности. Я воспитывала Виктора только так и не иначе. Требую того же и от вас. Надеюсь, вы примете к сведению мои замечания, Людмила, и учтете их на будущее.
Алимова посчитала за лучшее промолчать.
— Оксана уже встала. Скажите ей, пусть поторопится и спускается завтракать. И ради бога, напомните, чтобы сложила в портфель необходимые учебники.