Последний рассвет
Шрифт:
– Это изделие находилось в сейфе Леонида Константиновича Курмышова.
Ну, все понятно. Вполне Лёнькин вкус.
– Возможно, – пожал плечами Сотников. – И что из этого следует?
– То есть вы не знали о том, что ваш друг делает это украшение?
– Нет, не знал. А что в нем особенного? Кроме размера и цены, конечно, – уточнил ювелир. – Судя по количеству камней, оно весьма недешевое. Кто-то заказал, Лёня сделал. Он же все-таки ювелир, а не сантехник, он и должен делать подобные вещи.
– Видите ли, Алексей Юрьевич, нам сказали, что для этого изделия Курмышов почти полтора года искал
– Вполне мог. Мы действительно дружили с Лёней с самого детства, но это не значит, что мы жили на глазах друг у друга и делились каждой повседневной мелочью. Это женщины так дружат. Мужская дружба все-таки несколько иначе выглядит. Например, я уже говорил вам, что со своими подругами Лёня меня редко знакомил.
– Да, конечно, – согласился рыженький. – Алексей Юрьевич, я понимаю, что следователь вас уже спрашивал об этом, но все-таки: что может означать рабочий пакет огранки алмаза, проткнутый насквозь нательным крестом? Не дает нам это покоя. Очень смахивает на ритуальное убийство, совершенное по личным мотивам. Убийца хотел что-то этим сказать. Что? Подумайте, пожалуйста. Мы ведь знаем, что профиль вашего Ювелирного Дома еще с девятнадцатого века – символика, изделия со скрытым смыслом, с посланиями. Может быть, вы сумеете разгадать и это послание?
И тут Сотников поймал взгляд, который бросил на рыженького молчаливый. В этом взгляде было и удивление, и одобрение, и восхищение. Ай да рыжик! Подготовился к встрече, молодец. А второй, судя по всему, ничего о Ювелирном Доме Сотниковых не знает.
– Хорошо, – улыбнулся он. – Подумаю. Сразу навскидку не скажу, но обещаю подумать. Если что-то придумаю – сразу позвоню, вы мне свои телефончики оставьте.
Рыженький и молчаливый достали из карманов визитные карточки и протянули ему. Сотников быстро пробежал глазами скромные надписи: Роман Дзюба, Антон Сташис и номера телефонов. Больше ничего – ни званий, ни должностей, только небольшой рисунок – щит с мечом, символика правоохранительной системы.
Он стал прятать карточки в бумажник, и пальцы вдруг одеревенели и перестали слушаться.
Кому убийца Лёни оставил послание? Полиции? Всему миру? Или конкретно ему, Алексею Сотникову?
Кто должен был, по замыслу преступника, разгадать скрытый смысл послания? Кто, если не Алексей Юрьевич Сотников Четвертый?
– Ну, ты даешь, – восхищенно проговорил Антон, когда оперативники вышли из кафе. – Когда ты успел?
– Что успел?
– Да про Сотникова этого столько узнать.
– Сегодня. Пока мы сюда ехали.
– И откуда?
– Из Интернета, – равнодушно ответил Роман. – А Интернет – в телефоне. Там все есть. Надо только не лениться искать и не забывать это делать.
– Вот жук! Сидел, ковырялся в своем айфоне и мне ни слова не сказал, – возмутился Антон. – Ромка, так не поступают. Мы едем беседовать со свидетелем и должны быть одинаково информированы.
– Да я не успел просто! – начал оправдываться Дзюба. – Я порылся в Инете, нашел кое-что, только хотел тебе рассказать, а ты про Генку спросил, вот я и отвлекся. Как про Генку разговор заходит – у меня сразу все мозги отшибает, начинаю переживать. Не сердись.
– Ладно, – махнул рукой Антон. – Но в последний раз,
– Конечно, – благодарно выдохнул Роман и совершенно по-детски добавил: – Я больше так не буду.
Антон рассмеялся и хлопнул его по спине.
– Тебя куда подбросить?
– А ты сейчас сам куда едешь?
– В контору, мне с Кузьмичом надо перетереть по одному вопросу, он меня ждет.
– Можно мне с тобой?
– Зачем? Опять будешь Зарубину печень выклевывать?
– Опять, – твердо ответил Дзюба, глядя исподлобья. – Я знаю, что вы все надо мной смеетесь. Генка вообще меня Рыжим на манеже дразнил, говорил, что я клоун. Ну и смейтесь на здоровье. А я все равно буду пытаться докопаться.
– Ты по-прежнему так уверен, что работа по Генкиному делу идет в неправильном направлении? А как же твой тиофос, который, небось, только в старых сараях и можно было откопать? Это же прямое указание на гастарбайтеров.
– Да ни в чем я не уверен! – В голосе Дзюбы зазвучало отчаяние. – Но я знаю одно: нельзя отказываться от версии, пока она не до конца проверена.
– Ладно, поехали.
Вторая половина дня пятницы – не лучшее время для быстрой езды по московским улицам, поэтому не длинная, в общем-то, дорога от Пречистенки до Петровки заняла немало времени. Роман снова уткнулся в свой айфон и что-то увлеченно искал в Интернете.
– И что ты сейчас там выискиваешь? – поинтересовался Антон.
– Смотрю информацию на этого Олега Цыркова, про которого нам Сотников рассказал. Все-таки у него был конфликт с Курмышовым. Мало ли…
– Ну и чего нарыл?
– Да ничего, – сердито ответил Дзюба. – По-моему, дохлый номер. Он слишком богат и влиятелен, этот Цырков, чтобы убивать ювелира, который дал ему неправильные сведения. Чего он столько времени ждал-то? С февраля уж сколько месяцев прошло. Давно бы убил, если бы захотел. Возможности-то у него ого-го какие! Любого киллера можно нанять, хоть самого лучшего из Америки выписать.
– И то правда, – согласился Антон. – Я бы еще заметил тебе, что человек с такими возможностями не станет мараться и убивать. Он вполне мог устроить Курмышову небо в алмазах и без всякого криминала. Задавил бы так, что тот дышал бы через раз, и то не каждый раз. А Сотников нам сказал, что Олег очень боялся вылететь из этого их самодельного ювелирного клуба, поэтому обиду засунул подальше и подозрений своих не выказывал больше. Вот представь: убивает он Курмышова, и оба оставшихся ювелира начинают в первую очередь его же и подозревать. То есть сто пудов из сообщества изгоняют. Ну и стоила ли овчинка выделки? Но Рыженко, конечно, мы доложим, пусть сама решает, как быть с Цырковым. Надо будет – поработаем его, не вопрос.
Едва завидев Романа Дзюбу, протиснувшегося в кабинет следом за Антоном, подполковник Зарубин сморщил лицо, словно незрелый лимон съел.
– Та-ак, – протянул он. – Заходите, гости дорогие. Начинайте из меня жилы тянуть. Что на этот раз?
Роман отважно выступил вперед:
– Сергей Кузьмич, я на минутку. Я только спросить хотел: что там в компьютере у Гены? Я к операм на территории подкатывался, но они ничего не рассказывают, говорят, Зарубин главный, у него и спрашивай, если сочтет нужным – скажет, а нас не трогай.