Последний рассвет
Шрифт:
– Ну, в общем-то, правильно говорят, – кивнул Сергей. – В компе у твоего дружка много всего, все эти дни искали связь с убийством, но ничего не нашли. Ни на какие сайты он особо не ходил, только играл, даже новостями не интересовался. Ну, в интернет-магазинах иногда кой-чего заказывал. А больше ничего интересного.
– Понятно. – Дзюба понурился, подумал немного и снова вскинул голову. – Сергей Кузьмич, а Генкина машина где? Может?..
– Не может! – взорвался Зарубин. – Нашли мы машину, она стояла в укромном месте, во дворах, метрах в двухстах от общаги, где Гену нашли. Так что как ни крути, но приехал он туда сам, с какой-то целью. И уймись
Дзюба пригорюнился, тихо попрощался и ушел, аккуратно притворив за собой дверь.
– Расстроился парень, – сочувственно заметил Зарубин. – Ничего, мы все молодыми были, у всех были ситуации, когда кажется, что точно знаешь, как правильно, а никто тебя не слушает и тебе не верит, и кажется, что все вокруг тупые идиоты. А потом, когда все заканчивается, оказывается, что ты был неправ и не понимал очевидного.
– Он переживает, – негромко заметил Антон. – Не в том дело, что он чувствует себя правым, а в том, что он товарища потерял. Гена с ним плохо обращался, а Ромка его любил искренне.
– И это бывает, – философски заметил Сергей. – Мы тоже товарищей теряли и теряем. Просто у рыжего это в первый раз, не освоился еще.
– Лена, ты сейчас очень занята? – робко спросил Дзюба, когда Лена Рыженко ответила на его телефонный звонок. – Я хотел тебя погулять пригласить.
– Погулять? – В голосе девушки звучало недоумение. – С какой стати?
– Понимаешь, – волнуясь начал объяснять он, – мне нужно съездить в одно место, ну, туда, где Гену убили, посмотреть кое-что. Тебе же Гена нравился, правда?
– Ну, – осторожно согласилась девушка. – Он прикольный был, красивый такой. И что?
– Если я там один буду шарахаться, меня могут заметить, сразу поймут, что сыщик что-то вынюхивает, а если я буду с тобой, то на нас никто и внимания не обратит. Подумаешь, парочка гуляет, ищет укромное место, где за ручки подержаться. А ты можешь помочь в раскрытии убийства. Поможешь?
– Ну… ладно, – без особого воодушевления согласилась Лена. – Только не думай, пожалуйста, что я буду изображать влюбленную подружку и держаться с тобой за ручки. Знаю я эти фокусы.
– Да, Лен, да ты что, – забормотал Дзюба. – Я ничего такого в виду не имел. Просто будем идти рядом и разговаривать.
Он даже машину поймал, чтобы не везти Лену в такую даль на городском транспорте. Девушка сидела с безучастным выражением лица, которое ничуть не оживилось, когда они вышли из машины возле общежития, где жили рабочие из стран ближнего зарубежья.
Первое, что бросилось в глаза Роману: отличное место для парковки. Принадлежало оно, разумеется, не общаге, просто прямо перед убогим покосившимся зданием находилась просторная забетонированная площадка, вероятно, предназначенная для какого-то дальнейшего использования, но временно заброшенная. На площадке могло поместиться десятка полтора машин, а стояло всего две. Значит, Гена приехал на машине и вполне мог здесь остановиться. Но не остановился. Почему-то он предпочел выйти из автомобиля в двухстах метрах отсюда и оставить его в каком-то дворе. Почему? Почему не выйти из машины прямо перед входом, если ему нужна была именно эта общага?
Ответ понятен: Гена Колосенцев не
И Роман потащил Лену обследовать близлежащую местность. Зачем-то Генка сюда приехал. И если не ради общаги и ее обитателей, то, возможно, ради гаражей? И этот гаражный комплекс находится где-то здесь, рядом с общагой…
– Слушай, долго еще ты меня будешь по этому захолустью таскать? – недовольно спросила Лена. – Здесь же грязь непролазная и вообще какая-то помойная дыра.
– Потерпи, пожалуйста, – умоляющим голосом попросил Дзюба. – Ну, потерпи, Лен. Это же для Гены надо.
В общем-то, девушка была права: район не самый подходящий для романтических прогулок, освещение оставляет желать лучшего, грязи на тротуаре по щиколотку, глубокие лужи, да и прохожие имеют какой-то бомжеватый вид.
– Гене твоему уже ничего не надо, – резко ответила Лена. – Это тебе надо. Строишь из себя крутого сыщика, хочешь быть умнее всех. Только ничего у тебя не получится, потому что ты всего-навсего рыжий клоун. С меня хватит, я еду домой. Поймай мне машину.
Ей даже в голову не пришло, что поймать машину в этом месте более чем проблематично, а если и повезет, то ни один уважающий себя мужчина свою даму в эту машину не посадит: опасно. Роман собрался было что-то объяснять, уговаривать… и вдруг понял, что ничего не надо. Объяснять не надо. И уговаривать тоже не надо. Если человек не понимает таких простых вещей, как желание и готовность помочь, то что тут можно сказать? В памяти вспыли полные сочувствия и сострадания глаза Дуни, Евдокии из ломбарда, и Роману даже показалось, что он слышит ее голос: «Но ведь человека убили. Хуже этого ничего не может быть. Когда человека убивают, мне кажется, неприлично считаться, кто что должен и что не должен, все должны дружно браться за руки и помогать друг другу, чтобы найти преступника. Разве нет?»
Сам Дзюба готов подписаться под каждым словом этой замечательной девушки. А вот Лена, видимо, нет… Ой, он же обещал Дуне сводить ее куда-нибудь на кофе с пирожными в благодарность за помощь и по-братски разделенный обед! Совсем забыл. Нехорошо.
– Я отвезу тебя домой, – сказал он спокойно и сам удивился тому, как холодно звучал его собственный голос.
Он посмотрел на надутое лицо Лены и испытал чувство, близкое к шоку: почему он два года, целых два года считал это лицо лицом мадонны? Почему он обмирал каждый раз в присутствии этой девушки? Что с ним случилось? Морок какой-то, что ли? Колдовство?
Но что бы это ни было, оно исчезло. Растаяло. Растворилось.
Он молча повел Лену в сторону освещенной трассы, не обращая ни малейшего внимания на ее сердитые возгласы и злобные едкие комментарии по поводу каждой кочки и лужи. Остановил первую же машину, невзирая на ее немытость и вполне очевидную раздолбанность, усадил Лену сзади, сам сел рядом с водителем.
Даже сидеть с ней рядом ему почему-то было неприятно.
– Отвезем девушку, – негромко сказал он, – потом вернемся сюда же.