Последний рассвет
Шрифт:
У Леонида не было никаких конкретных идей, как предъявить колье Волько и как это обставить, он творческий человек, фантазер, мечтатель, романтик, он придумывал какие-то невероятные комбинации, которые разваливались при первых же попытках их обсудить…
И вдруг Евгения Панкрашина, приехав в гости и привезя фотографии дочери, последние, недельной давности, сказала, что ей нужно вместе с мужем идти на прием и муж требует, чтобы она надела ювелирные украшения, и даже денег дал, а ей так не хочется их тратить на пустое…
– И она решила взять украшение напрокат, – монотонно рассказывала Нитецкая, откусывая ровными красивыми зубами малюсенькие кусочки сыра. – Вы
– Я не понял, – остановил ее Антон. – Вы что имеете в виду, Вероника Валерьевна?
– Ну как что? Евгения сама решила, что человеческое тепло и дружеские контакты стоят дороже, чем красивая одежда и украшения, которые она вполне могла себе позволить. Она отдавала себе отчет в том, что нужно выбирать: или сохранить подруг, давних, любимых, близких, или носить то, что позволяют деньги, и выглядеть соответственно. Она была достаточно мудрой, чтобы понимать, что эти вещи не совмещаются и обязательно нужно делать выбор. И она свой выбор сделала.
– Ну надо же, – озадаченно проговорил Антон. – А я был уверен, что ей действительно не хотелось ни красивой одежды, ни украшений, во всяком случае, и ее муж, и ее приятельницы именно так говорили.
– Да вы с ума сошли! Где вы видели женщину, которой не хотелось бы красиво одеваться и украшать себя, если есть возможности и деньги? Не родилась еще такая, я вас уверяю. И Евгении тоже очень всего этого хотелось. Но сохранить круг общения ей хотелось еще больше. Вот и все.
– Но почему же тогда ее муж?..
– Господи, да потому, что он ее не понял бы! Евгения видела, с какой легкостью он разорвал все дружеские связи, которые у него остались с тех времен, когда он был простым совслужащим, и приобрел новые, и поняла, что ее резонов он не поймет и не одобрит. Куда проще было сказать: «Я не хочу, мне не нужно», и все, и никаких лишних вопросов.
– Но муж ведь понимал, что Евгения Васильевна не просто не хочет, а умышленно старается не вызывать зависть у своих подруг. Он сам мне это говорил, – возразил Антон.
– Конечно, понимал, – кивнула Нитецкая. – Он ведь не идиот. Но он искренне был уверен в том, что Евгении так легко не вызывать зависть подруг именно потому, что ей действительно ничего не нужно. В общем, он думал так, как ему удобно. Впрочем, как и все мы. А со мной Евгения могла себе позволить быть совершенно откровенной, она за дружбу со мной не держалась, это она была мне нужна, а не я ей. И кстати, она была единственной, кто знал о моих отношениях с Лёней. Разумеется, не все и не в деталях, и имени его я не называла, но о том, что мой любимый мужчина – ювелир, я ей говорила.
Вот, значит, как… Мало ему третьего Курмышова, так теперь еще и вторая Панкрашина. Неужели люди до такой степени не видят и не понимают друг друга?
Евгения Панкрашина спросила у Нитецкой, может ли она посоветовать какой-нибудь конкретный бутик, где можно взять украшение напрокат. Сказала: «Поговори со своим другом-ювелиром, он наверняка знает, это же одна шайка-лейка». Рассказывала про то, что прием очень шикарный и будет петь сам Волько, во всяком случае, муж говорил, что с ним подписали контракт. И тут Нитецкая, услышав имя певца, выступила с инициативой.
– Зачем тебе бутик? – сказала она. – Там надо деньги платить за прокат. Если хочешь, я поговорю со своим другом,
Евгения радостно согласилась: проблема, оказывается, решается так просто! В тот же день, когда Евгения ушла, Нитецкая позвонила Курмышову:
– Лёня, это твой единственный шанс.
Но Леонид почему-то начал сомневаться.
– А вдруг Волько не увидит мое ожерелье? – говорил он. – Прием большой наверняка, народу тьма, где гарантия, что во время перерыва он выйдет в зал и будет ходить среди гостей, и ему обязательно попадется навстречу дама в ожерелье? И не просто попадется на глаза, но и сумеет донести до него информацию о названии этого ювелирного изделия?
Вероника понимала его сомнения. Конечно, такое ожерелье трудно не заметить, оно получилось очень выразительным, ведь Лёня вложил в него огромные деньги именно для того, чтобы оно выглядело как картина бисером и не вызывало ни малейших сомнений, потому оно и вышло таким броским, ярким, громоздким. Но все равно вероятность успеха очень мала, артисты далеко не всегда спускаются в зал к гостям, они могут отпеть свое, отвыступать и сидеть в специально отведенной комнате, отдыхать.
– Все может быть, – соглашалась Вероника. – И у тебя может ничего не получиться, но пробовать надо, другой такой возможности не будет. Когда еще появится шанс узнать, что Волько приглашен на частную вечеринку, и при этом будет возможность надеть ожерелье на кого-нибудь из гостей? Один шанс на миллион. Когда певец выступает в концертных залах, он никого не увидит.
И Леонид Курмышов отдал Веронике «Рассвет на Эгейском море».
В понедельник, 19 ноября, Евгения Панкрашина приехала к Нитецкой и забрала ожерелье. Для этой поездки ей нужен был официальный визит к подружке, но, как назло, именно в тот день эта подруга не могла быть дома днем, тогда, когда это было необходимо Евгении. У подруги были какие-то дела, и она пообещала, что вернется домой к пяти часам вечера. Переносить встречу с Нитецкой оказалось тоже невозможным, и Евгении пришлось выкручиваться: она доехала со своим водителем до дома подруги, которой заведомо не было дома, велела ему забрать ее в семь вечера и вошла в подъезд. Дождавшись, когда водитель уедет, вышла на улицу и поехала к Нитецкой на метро, это недалеко. Вероника показала ожерелье, перечислила камни и несколько раз настойчиво, но вроде бы ненавязчиво повторила, что ювелиры иногда дают названия своим изделиям, и вот это как раз называется «Рассвет на Эгейском море». У него есть еще и второе название – «Последний рассвет». Конечно, не было почти никаких шансов, что Евгения сможет донести информацию до Волько, но чем черт не шутит…
К пяти часам Евгения, прижимая к себе сумку с невероятно дорогим ожерельем, явилась к подружке. А в семь приехал водитель, и Евгения вышла к нему так, словно все это время, с трех часов, в этом доме и провела.
Поскольку ожерелье было дорогим, Лёня очень волновался за него и просил непременно вернуть сразу после мероприятия. Евгения обещала привезти украшение на следующий день, в среду. Она утром позвонила Нитецкой и сказала, что привезет ожерелье после обеда, потому что в первой половине дня у нее какие-то дела, она что-то обещала своей подружке… Вероника не очень вслушивалась в эти объяснения, потому что день ей предстоял довольно напряженный, со сложными переговорами и капризными партнерами. И встречаться с Панкрашиной после обеда она не могла ни при каких условиях.