Последний рассвет
Шрифт:
— Будем внимательны друг к другу, — воздев указательный палец, призвал Генбо. На лице и в голосе его не проявилось ни малейшего признака криводушия. — Сострадание к попавшему в беду человеку успокаивает и заставляет снять подозрительность, смягчает бушующий в душе гнев. — Сострадание — то единственное, что позволяет надеяться, что не погиб окончательно и бесповоротно.
Суа слушала с большой неохотой, уставившись в пол. Бодзу, Хаору и Каори хранили тишину. Асахары по-прежнему не было.
— Если сумеете принять случившиеся несчастье, не забывая о предопределении, то вынуждены будете признать, что гордость за одержанную победу — шаг на пути к
— Роскошное жильё, излишества в еде, успели, верно, утомить леди Суа! Приглашаю отобедать со мной; я вам, друзья, приготовил кое-что простое, но вкусное. Советую присоединиться, не сдерживая себя, потому что выступать сегодня нельзя. Серые призраки удалятся из Хондо завтра в полдень.
— Туманы… — кивнула Суа. — Ветер нам в помощь!
В углу хижины под спудом из шкур в холодной земле хранились заготовленные продукты. В жаровне на печи форель золотилась в кунжутном масле и пахла ароматно. Каори молола зерно на утренние лепёшки.
Глава 9
Туманы в полдень действительно ушли, вот только не пришёл, как ожидалось, галеон, и отплывать было не на чем. Номинально «Принцесса Суа» принадлежала миссис Коридвен, но мистер Коридвен больше не был на борту главным. Ода приставил к нему своего брата, Нобуёри, и тот, нахватавшийся предрассудков от знакомых португальцев, считал, что женщина на военном корабле — к несчастью, поэтому при первом удобном случае оставил Суа на берегу и под предлогом военной необходимости отбыл якобы навстречу новой флотилии из Эдо. Такой поворот событий ошеломил Суа, она терялась в догадках и в сомнениях насчёт надёжности новых покровителей, беспокойно гадала о будущем, нервничала, к тому же её буквально изводил этот придурок, посланный богами ей в наказание за грешные помыслы: всё более напоминала о себе женская натура, разбуженная мужским обаянием Коридвена.
Разговаривать обыкновенно, или хотя бы промолчать в опасный момент, Шиничиро не мог — хоть разорви! Несмотря на уговоры и мудрые советы, несколько дней парень словно напрашивался на беду. Даже силач Бодзу удержать от катастрофы его не смог бы — Шини то и дело привлекал к себе ненужное внимание, бесконечно поддевал и норовил поссориться. Черпая в своей душе из какого-то бездонного колодца новые и новые способы испытания нервов новоявленной госпожи, и пользуясь угнетённым состоянием девушки, Шиничиро её донимал.
— Чего не возвращаешься на корабль? Почему не плывём выручать этого Кагасиро, говорят, знаменитый бандит!
Он скинул с плеча охапку кипарисовых дров сушиться около печи.
— После некоторых событий не удивительно, что вас, милая Ёсида, использовали на всю катушку и свои, и чужие. Если бы я сидел на месте капитана, то, несомненно, отправил бы тебя восвояси.
Испытующе глядя в неподвижное лицо девушки, сосредоточенной, занятой какими-то приготовлениями, он засунул рисовый колобок целиком в рот, и, запив молоком из кувшина, громко жевал, чавкая.
— Скоро Новый год… эй, Генбо! — позвал он с полным ртом, и вдруг закашлялся, выпростав содержимое на циновку. — Дрянная закуска! Генбо, до чего ты глупый, ничем не приправил рис.
— Будь то крестьянин, или благородный, но не пресмыкается за мерку риса и не потакает
— И не празднуют Новый год кусочком лепёшки… — передразнил Шиничиро.
— Хватит! Вы что, сговорились? — взорвалась Суа. — Один плетёт всякую чушь, второй тупит, как бревно! Ты, Генбо, сам обжора, и вдобавок зануда. Ты, Шидзин, тупая скотина, и, как скотине, тебе место в стойле, не на шканцах.
Снаружи послышались довольные голоса Хаору и Масаши:
— Южное додзё перенеслось.
— Как здорово!
— Этих ещё здесь не хватало! — негодующе вымолвил Шиничиро, дёрнувшись так, словно ненароком обжёгся о печь. — Перенеслись… бодхисатвы!
Сузившиеся глаза девушки вспыхнули хитрыми злыми искорками.
В густых зарослях бамбука, растущих в здешних местах, появилось множество ниндзя семьи «Широй хасу»; смешавшийся с туманом дым разведённых ими костров висел над болотами густой пеленой. Наиболее опытные стерегли подступы к лагерю, а прочие тренировались под присмотром мастера Йитсуро, главы одного из додзё «Белого лотоса».
— Способных держать яри, призвать сюда! — строго распорядился он.
Сэнсэй, прибывший из Миэ по приказу Оды, отправил посланца в каждую рыбацкую гёка и крестьянскую нока. Собрались человек тридцать — от подростков до стариков, не горевшие желанием отдавать жизнь за кого-либо. Йитсуро прошёлся вдоль строя, скептически осматривая рекрутов…
— Эт-то что за обезьяны? А ну-ка привести сюда наших новых союзников! Поглядим-ка на них…
Ниндзя нагрянули в «главную цитадель» Тэнгу аккурат после завтрака, когда разбойники доедали последнюю лепёшку. Саке уже очаровало разум, как дорогая искусная гейша. Бодзу облапал посланника, едва не задушил: монах во хмелю — это страшно. Каори фыркнула, и, мягко говоря, отказалась подчиниться. Шиничиро «плевать хотел», Асахара отсутствовал, остальные отреагировали, в общем, нейтрально.
Но Суа сразу сообщила о надоедливом собеседнике, и осталась довольна, когда его утащили за шкирку, и теперь она могла спокойно приступить к медитации. Суа выпроводила Шиничиро на улицу, предупредив посланца, чтобы не спускали с парня глаз. При этом посланец, хоть и немолодой, но заметно разбиравшийся в людях, оглядев девушку с ног до головы, изумлённо всплеснул руками: Суа обладала прекрасной статью и выправкой.
— Вас тоже приглашаем.
— Я-то не прочь потренироваться, — пожала плечами Суа, — но вам-то какая польза?
На широкой площадке, свободной от поросли бамбука, стоял мастер Йитсуро с бокэном, деревянным мечом, подле покрытого лиловым льдом болота. Некоторое время назад он закончил показ одного из эффективных ката южного додзё, а теперь призвал новобранцев начать упражнение.
На зов мастера пришло немало тех, кто непосредственно входил в шайку Рыжего Змея. Они с особым рвением требовали спарринги, способные внести в их скучное существование без дела толику разнообразия.