«Последний римлянин» Боэций
Шрифт:
Чтобы понять эту аргументацию, возвратимся еще раз к гносеологической концепции автора «Утешения». То, что высший разум, чистое знание непогрешимы и абсолютны, для Боэция — аксиома. Человеческое знание есть лишь их несовершенное отражение. Так как акт познания и степень его глубины вытекают не из сущности познаваемого, а из природы познающего, вещи и события постигаются неодинаково высшим разумом и человеком. Высший разум содержит в себе форму и сущность вещи, не расчленяя их, мгновенно схватывая все в своей простоте. Человеческий рассудок осуществляет акт познания посредством первоначального расчленения воспринимаемого, так как он менее совершенен, чем высший разум. При характеристике высшего и человеческого знания Боэций вводит в качестве отличительных моментов не только представление о степени совершенства знания как такового, но и временной критерий, а именно: высший разум созерцает все в вечности, а человек — во времени. Здесь присутствует такое же
Под вечностью, которая рассматривается как необходимый атрибут высшего разума, Боэций понимает «целостное и совершенное обладание бесконечной жизнью, что с очевидностью следует из сравнения с тем, что расположено по времени» [137] . Вечность связана с чистым, совершенным бытием, которым обладает только высший разум, она самодовлеюща и неподвижна. Показательно, что Боэций связывает вечность не с количественными, но с качественными характеристиками. Он пытается показать специфику вечности и через сопоставление со временем. Для современного человека нет ничего более естественного, чем отождествить вечность и бесконечность во времени. Для Боэция именно в их противопоставлении кроется выявление сущности той и другого.
137
Ibid. V, pr. 6.
Философ утверждает, что все существующее во времени непостоянно, изменчиво. Непостоянство существующего «вбирает» в себя непостоянство самого времени, его движение и текучесть. «Жизнь» времени есть не более чем движущееся, меняющееся и преходящее мгновение. Настоящее мгновенно утекает в прошлое, а в соотнесении с прошлым всегда есть будущее. Каждый момент времени существует и не существует, ибо он не может быть зафиксирован, совершенен в себе самом. Его нельзя даже помыслить в покое. Будучи одним, он тут же перетекает в нечто иное.
Время дискретно-протяженно. Оно состоит из отдельных точек — моментов прошлого, настоящего и будущего, которые последовательно переходят друг в друга, образуют непрерывно движущийся вполне однородный поток времени, в котором нет существенных вех, способных стать указующими ориентирами его определенной направленности. Боэций считает время бесконечным. Для него постановка вопроса о начале и конце времени, столь волновавшая христианских мыслителей, наполнявшаяся ими священным содержанием, представляется лишенной смысла. В этом еще раз проявляется философская самостоятельность Боэция и его независимость от христианской мысли.
Вспомним, что проблему времени незадолго до Боэция очень остро поставил Августин: «Что обыкновеннее бывает у нас предметом разговора, как не время? И мы, конечно, понимаем, когда говорим о нем или слышим от других. Что же такое, еще раз повторяю, что такое время? Пока никто меня об этом не спрашивает, я понимаю, нисколько не затрудняясь; но, коль скоро захочу дать ответ об этом, я совершенно захожу в тупик… Но в чем состоит сущность первых двух времен, т. е. прошедшего и будущего, когда прошедшего уже нет, а будущего еще нет?» [138] Хотя и у Августина, и у Боэция можно найти ряд моментов в характеристике времени, общих неоплатонизму вообще, принципиальное различие между ними в том, что для отца церкви «времен не было, если бы не было творения, которое изменило нечто некиим движением» [139] , т. е. время имело некогда начало, затем оно разворачивается как однонаправленное движение, как процесс, чтобы в итоге прийти к своему концу, если иметь в виду священную историю, то это будет Страшный суд, после которого время опять перестанет существовать. Иначе говоря, время — это поле человеческого существования.
138
S. Augustini Confessiones. XI, 14.
139
S. Augustini De Civitate Dei. XI, 6.
У Боэция не так. Повторим, что для него время бесконечно и в прошлом и в будущем, оно также связано не сугубо с человеческим существованием, но с бытием мира вообще. Временнaя стихия — естественная среда для человека, а не место его изгнания из блаженной жизни, как представлялось христианам. Человек подвержен смерти и страданиям, ибо это закон для всего существующего во времени. И причина тому природная — такова природа времени, а не субъективная, заключавшаяся, по мысли христианских теологов, в грехопадении первого человека, обрекшего тем самым все свое потомство до конца времен на муки. Боэций полагает, что человеческая жизнь по самой своей природе лишена полноты совершенного бытия; ему чужда жажда или ожидание свершения какого-либо обетования, пронизывающая
Итак, по Боэцию, жизнь существующего во времени есть не более чем движущееся, меняющееся и преходящее мгновение. Существующее во времени не способно объять время своим существованием, ибо настоящий момент, когда наступает будущее, переходит в прошлое. А поэтому, хотя мир существует во времени, а время не имеет ни начала, ни конца, стремясь к бесконечности, время нельзя назвать вечным. Это проистекает из того, что вся протяженность времени не может быть охвачена бесконечностью жизни, ибо во времени есть прошлое, настоящее и будущее. Вечным же является то, что охватывает всю полноту неограниченной жизни и обладает ею, чему не недостает ничего в будущем и что не утекает в прошлое. Вечное, утверждает «последний римлянин», «с необходимостью обладает властью, исходя из своей собственной природы всегда быть настоящим и содержать в себе истинную бесконечность текущего времени» [140] . В вечности нет места бесконечной, раздробленности времени, все слито, спаяно в неразрывном единстве и простоте. Вечность есть единое мгновение, вобравшее в себя всю бесконечность времени, которое в вечности попросту растворяется, перестает существовать. Пребывающее во времени обладает существованием, но не подлинным бытием, ибо в последнем должна быть заключена способность в себе самом всегда быть настоящим. Если время — это бесконечное становление, то вечность — целостность, неподвижность и полнота, из которой ничто не утекает в прошлое и ничто не прорастает будущим.
140
Cons. V, pr. 6.
Боэций обращает особое внимание на проблему возникновения времени. Он считает, что вечным является только бог, высший разум, несущий в себе архетип сущего. Вместе с тем и существование мира бесконечно во времени, ибо он организован согласно образу, пребывающему в высшем разуме; следовательно, в каком-то смысле мир хотя и возник, но не имел начала, во всяком случае резко выраженного. Боэций снимает кажущееся противоречие тем, что трактует время как эманацию вечности: «Вселенная, не будучи в состоянии сохранить покой, вступила на неизмеримый путь времени, и движение составляет суть ее жизни…» [141]
141
Ibid.
Вечность отождествляется им с простотой, неделимостью, постоянством, стабильностью; время — свойство существования, оно есть движение, изменчивость, становление. Во времени все раздробляется на бесконечное число частей и явлений будущего и прошлого, здесь царствует разнообразие, и нельзя говорить о единстве сущности. А вечность связана с чистой сущностью.
Время же распадается на множество отдельных явлений — точек, бесконечно расчленяется, обретая количественные характеристики. Временне явления существуют не совокупно, но в преемственности. При таком условии время ни в коей мере не может обладать полнотой бесконечности жизни, ибо у всех вещей, находящихся во времени, всегда есть будущее, им в настоящий момент недоступное. Собственно, бесконечное движение времени лишь «подобно неподвижному состоянию пребывающего в покое бытия, но его отобразить или сравниться с ним не может, так как от неподвижности удаляется к движению, из простоты настоящего раздробляется на бесконечное число вещей будущих и прошедших» [142] . Время лишь отражение вечности. Оно стремится возвратиться в нее и движется как бы по замкнутому кругу. То, что существует во времени, несовершенно, оно лишь «истечение» того, что наличествует в образе в высшем разуме, обладающем вечным бытием. И следуя за Платоном, Боэций называет бога, т. е. высший разум, «вечным», а мир — «всегда существующим».
142
Ibid.
Очевидно, что боэциево представление о времени как проекции вечности связано с платоновской традицией. Учение о происхождении мира и возникновении времени, изложенное в «Утешении», продолжает линию платоновских «Тимея» и «Парменида», хотя «последний римлянин» не избежал влияния и неоплатоновской школы, в частности Плотина и Прокла. Тем не менее Боэций создает довольно самостоятельное в концептуальном отношении учение, представляющее интерес, быть может, не столько новизной идей, сколько внутренней целостностью, последовательностью и тонкой аргументированностью суждений.