Последний рубеж
Шрифт:
– Шесть-четыре-одиннадцать, – поделился с ним расстроенный Влад.
– Терпимо, – подбодрил полковник. – Мы их тоже потрепали неслабо.
– Так их и больше в десятки раз.
– Что да, то да.
Помолчав, Харднетт спросил:
– Скажи, Кугуар, а какие они из себя на самом деле?
Влад сначала отдал распоряжение Болдахо:
– Вскрой ящик, подели запас поровну. – Только потом повернулся к полковнику: – Ты, начальник, про Зверей?
Тот кивнул:
– Про них. Ты же их
Влад помедлил перед тем, как ответить. Потом подтвердил:
– Вижу. – И как мог, обрисовал: – Представь, начальник, огромное яйцо с прозрачной скорлупой, у которого вместо белка светящаяся хрень, а вместо желтка – клубок закрученных в спирали энергетических дуг. И все это – штырь им в стык! – до того отвратно, что как только увидел, так сразу возникает непреодолимое желание немедленно раздавить тварь прессом. Или катком наехать. Или напалмом сжечь. Обмотать колючей проволокой и сжечь. Так хочется, что прямо аж зудит все внутри и руки чешутся.
– Не принимает душа?
– Так точно, не принимает.
– Как думаешь, кто они?
– Не знаю. Местные говорят, нежить потусторонняя.
Харднетт покачал головой, дескать, все не то и все не так.
– Это они врут по недомыслию. Во-первых, не потусторонние они, а потупространственные.
Влад напрягся:
– В каком смысле?
– Долго рассказывать. Если коротко – из другой вселенной, не из нашего Пространства.
– А во-вторых?
– Во-вторых, насчет нежити это зря.
– Живые, что ли? – не поверил Влад. – Как мы?
– Нет, не как мы, – успокоил Харднетт. – Мы белковые. Они – нет. Белковую жизнь ограничивает коридор температур, клетка метаболизма, потолок давлений. Нам, к примеру, без скафандра в открытый космос нельзя. Никак нельзя. А этим – можно. Только так носятся. Туда-сюда, туда-сюда. По всему видать, что эти твари – Чужие.
– Откуда ты это все знаешь, начальник?
– Наводил справки.
– Ну и на кой черт Чужим Сердце Мира?
– А вот это я и сам бы хотел узнать, – признался полковник и, кивнув в сторону скал, спросил: – Как думаешь, живьем можно взять?
– Кого? – спросил Влад. – Зверя?!
– Зверя.
– Ты что, начальник, не видишь, что это стихия?
– Но убить-то можно, – резонно заметил Харднетт. – Раз убить можно, значит, и поймать можно.
Влад задумался, по обыкновению поскреб затылок и пожал плечами:
– Честно говоря, не представляю себе, как это можно сделать. Судя по тому, что я о них знаю и что своими собственными глазами видел, черта с два их в плен возьмешь, будучи в сознании.
– А если, допустим, работать без сознания?
Ответил Влад не сразу, подумал. После чего стал рассуждать:
– Сам, начальник, посуди. Глаза и уши – лишь двери и
– Логично, – согласился с таким выводом полковник.
– Только как можно Зверя поймать, будучи без сознания? – пожал плечами Влад. – Не представляю.
– Тут есть варианты, – подмигнул ему Харднетт. – Например, работать под гипнозом. Под гипнозом мозг действительность не воспринимает, но установку отработать может. Ведь так?
– Под гипнозом? Ну да, возможно. В случае со Зверем последний рубеж обороны где-то там и проходит – на грани рассудка и бесчувствия.
– А еще можно с помощью «сопелки» попробовать. Тут тоже есть кое-какие наработки.
– Какие еще наработки?
– А вот этого не могу сказать. Извини, солдат, закрытая тема.
– Не больно и надо. – Влад собрался обидеться, но вдруг задался вопросом, который почему-то сразу в голову ему не пришел: – Начальник, а на кой такой ляд Зверя пленить?
– Как это – «на кой ляд»?
Полковник явно удивился вопросу. Для него-то самого все тут было более чем очевидно.
А недоумевающий солдат пожимал плечами:
– Не понимаю, зачем его ловить?
– Затем, что сам-то он контакта не ищет и в диалог не вступает. Ведь так?
– Не ищет и не вступает, – согласился Влад. – Разговор у него короткий: напасть, сожрать, переварить.
– Вот то-то же. Как его тогда исследовать? Вопрос. Большой вопрос. Ответ: нужно заарканить. Заарканить и в клетку сунуть. Полагаю – в золотую.
– А зачем его исследовать? Не понимаю. Его гасить, гада, нужно, а не препарировать.
– Узко на проблему смотришь, Кугуар. – Харднетт осуждающе покачал головой. – Очень узко. А еще ученый. Шире надо смотреть. И подходить комплексно.
– Я не ученый, – упрямясь, напомнил Влад. – Я солдат.
Полковник улыбнулся:
– Я помню.
Тут их беседа на какое-то время прервалась – к Харднетту подошел Болдахо и всучил охапку из трех десятков стрел. Полковник стал аккуратно расставлять их вдоль стены. Когда закончил, глянул в проем амбразуры. Понаблюдав за врагом, спросил:
– Как мыслишь, Кугуар, почему не нападает? Чего ждет?
– Темноты, – ответил Влад и показал рукой на запад, где от соскользнувшего за скалы Рригеля осталась лишь придавленная тучами темно-оранжевая полоса.
– Хитер собака! – восхищенно покачал головой полковник. А потом совершенно неожиданно подошел к Владу и, сунув руку в складки балахона, вынул на божий свет какой-то предмет.
У Влада екнуло сердце – узнал в протянутой штуковине недостающий кусок шорглло-ахма. Узнал, но вида не подал. А Харднетт стал выпытывать: