Последний рубеж

Шерола Дикон

— Ты хотел сказать, Эрик?

— То, что я хотел сказать, я сказал, — улыбнулся врач. — Хоть передо мной спектакль не разыгрывай. Я все-таки «энергетик».

— Нормально, — чуть поколебавшись, ответил Дмитрий. — Переживает, но она сильная. Справится.

Альберт молча кивнул. Он не стал говорить, как сильно Лесков заблуждается. Все привыкли видеть в Воронцовой этакую непробиваемую железную леди, что не замечали перемен в ее поведении. Она сделалась более спокойной, больше не засиживалась допоздна и не спешила в лабораторию самой

первой. В свою очередь Альберт ориентировался преимущественно на энергетику девушки — она стала теплой и бархатистой, как у влюбленной женщины. Такой Вайнштейн видел Эрику впервые за все время их знакомства. Но теперь мужчина всерьез опасался, что будет с ней в случае, если Дмитрий не вернется.

Время приближалось к десяти утра, когда Лесков в сопровождении совета, а так же Вайшнтейна и Эрика Фостера вошел в телепортационный зал. Оба Зильбермана и несколько ученых уже стояли подле «арки», в который раз перепроверяя настройки.

— Так-так-так, Барон, и этот уродливый ящик перенесет нас в страну Оз? — нервно усмехнулся Эрик, рассматривая металлическое сооружение, похожее на лифтовую кабину.

Его высказывание осталось незамеченным, потому что Марк Зильберман поспешил к Дмитрию, желая отчитаться о проделанной работе.

— Всё настроено. Остается только дождаться контакта с американской стороны, — сообщил ученый. — На данный момент Вашингтонская арка по-прежнему деактивирована.

— Пока что все нормально. Мы условились ровно на десять, — отозвался Лесков.

— Посмотрим, насколько эти американцы дружат с часами, — сердито проворчал Рудольф Зильберман, в последний раз внимательно пробегая глазами по настройкам. Затем он обвел взглядом членов совета Спасской и ядовито поинтересовался:

— А эти зачем сюда пришли? Тоже полетят за тем пацаном?

— Нет, мы…, - начал было один из советников, на что старик разворчался еще больше.

— Нет! Только и слышишь это «нет». Как пенсии поднять — нет! Как пособие инвалидам повысить — нет! Как учителям зарплаты увеличить — тоже нет! Зато народ обворовывать да дома себе на Карибах строить — в этом они первые. А для людей ничего не делают! «Управляют» они так! Вот и доуправлялись! Планета разрушена… А нам, простым людям, погибать из-за таких вот «управителей»! Вот я бы на месте Лескова, вас туда отправил. Посмотрел бы, как вы там «управляете»!

Александр чуть заметно отрицательно покачал головой, заметив, как другой советник приоткрыл было рот, желая объяснить старику, что они вообще прежде никогда не были во власти.

Ворчание Рудольфа касательно этой темы исчерпало себя только в тот момент, когда он переключился на другую, а именно — на новоприбывших. Дверь в телепортационный зал с грохотом отворилась, и первым в помещение вошел Георгий Лосенко, следом за ним Иван, Рома и Алексей. Цепочку завершали Оксана и Одноглазый.

— А это еще что за делегация? — возмутился Зильберман-старший, сердито уставившись на Лося. — Вас кто-то звал сюда?

— Мы

только попрощаться… и пожелать удачи, — произнес Ермаков-младший, глядя на Лескова. Решение прийти сюда далось Алексею тяжело, но мысль о том, что Дмитрий может погибнуть, считая себя его врагом, была парню неприятна. Они слишком многое прошли, чтобы расставаться, даже не пожав друг другу руку. Если бы здесь никого не было, Алексей сказал бы еще, что не винит Лескова в смерти своего отца. Что касается Фостера, то на него парень предпочел не смотреть.

— Будь осторожен, — продолжил Алексей и хотел было приблизиться к Лескову, как Рудольф отвлек его очередным потоком ворчания.

— Раньше надо было прощаться! — пробубнил старик. — Что, времени было мало? Или вам негде было? У каждого есть своя комната, в столовой можно, в казармах, в коридорах, в жилой зоне… Нет же, надо именно здесь толпиться! За три дня они не успели наговориться!

Иван проигнорировал восклицание Зильбермана-старшего и, приблизившись к Дмитрию, крепко обнял его.

— Как же меня задолбало с тобой прощаться, — с досадой произнес он. — Ненавижу это! Давай я все же с тобой пойду? У меня под одеждой лихтин, так что я готов. И оружие при себе. Вместе не так стремно будет.

— Знаю, но мы это уже сто раз обсуждали, — Дмитрий заставил себя улыбнуться, хотя на самом деле ему было чертовски тяжело даже говорить. Вполне возможно, что он видит своих друзей в последний раз, и Иван тоже чувствовал себя не лучше.

— Дим, правда, Олега я уже потерял. С Игорем непонятно что. Если еще и ты… То, что ты задумал, это не под силу одному человеку.

— Я — полукровка, — еле слышно ответил Лесков, нехотя выпуская друга из объятий. Бехтерев выглядел подавленным. Тихо выругавшись, он отошел в сторону, уступая место Роме. Когда Суворов приблизился, сохранять спокойствие стало еще тяжелее.

— Об-бещай, что в-в-вернешься! — произнес он, не в силах скрыть своего волнения.

— Это в моих интересах, — Дмитрий крепко обнял друга и, улыбнувшись ему, потрепал по плечу.

— Мы, п-п-правда, хотим п-п-п-ойти с тобой. Я т-т-тоже в лихт-т-т-тине, — с этими словами Рома оттянул воротник рубашки, показывая плотную черную ткань, похожую

на тонкую резину.

Но Лесков отрицательно покачал головой и перевел взгляд на Георгия. Тот, явно растрогавшись прощанием близких друзей, стоял, понуро опустив голову.

— Дим, реально, — пробормотал он, когда бывший босс сам приблизился к нему и потрепал по плечу. — Какая-то неправильная жесть нарисовалась… Почему такие смачные подставы мутит жизнь?

Столь глубокий философский вопрос, прозвучавший из уст Лося, несколько развеселил Дмитрия. Но придумать ответ он не успел, вместо него заговорил Одноглазый.

— Потому что жизнь — сука, — произнес он, приблизившись к Лескову. — Вроде бы хочешь ненавидеть человека, который по сути твой враг. А не получается.