Последний рыцарь короля
Шрифт:
Девушки действительно уехали очень далеко и испугались, поняв, что заблудились. Донна Анна металась то вправо, то влево, призывая слуг, но лес отвечал лишь шелестом деревьев да ветер гудел в верхушках сосен, раскачивая их так, что они скрипели. Внезапный крик Клементины заставил донну Анну вернуться к сестре. Девушек окружили разбойники, в какой-то момент Клементине удалось вырваться из лап разбойника, и, крикнув сестре «Беги!», она бросилась прочь. Донна Анна, оттолкнув разбойника, который снял ее с лошади, кинулась вслед за сестрой. Разбойники преследовали их. Донна совсем выбилась из сил, забираясь от них на гору, но они догнали ее.
– Удивительно, что Клементина оказалась такой самоотверженной, – заметила сеньора Сфорца. – Вы меня простите, герцог, но мне она всегда казалась отличной от своей сестры. Донна Анна была… то есть, донна Анна – человек мягкий и добрый, а Клементина всегда была молчаливой и скрытной.
– Но любящей, – заметил герцог.
– Надеюсь, что донна Анна поправится, – сказала сеньора Сфорца. – А ее муж уже знает о том, что его жена жива?
– Пока нет. Донна Анна пожелала отправиться в поход вслед за мужем, потому что считает, что его присутствие поможет ей скорее прийти в себя. Это будет сюрприз для дона Висконти, – и при этих словах сеньоре Сфорца показалось, что в голубых прозрачных глазах герцога сверкнул таинственный огонек.
– Приятный сюрприз, – заметила сеньора.
– Несомненно, – ответил герцог, поднимаясь, чтобы проводить ее. Женщина подошла к донне Анне, и та устало улыбнулась, подавая ей руку на прощание.
– Прошу прощения, сеньора Сфорца, за то, что не смогла принять вас, как должно. Я буду рада видеть вас снова в нашем доме. Прощайте, – коротко выговорила она. Служанка проводила сеньору до двери. Когда двери особняка закрылись за ней, сеньора Сфорца на миг задержалась на пороге. Все же эта донна – самоотверженная женщина. Не успев оправиться от столь ужасного происшествия, она собирается следовать вслед за мужем в опасный поход, рискуя своей жизнью. Ничто не смогло поколебать железной воли этой донны!
Проводив сеньору Сфорца, барон вернулся ко мне и, поддерживая тяжелый подол моего платья, помог подняться наверх в комнату, где нас с нетерпением ждали Вадик и Катя.
– Ну, как все прошло? – бросилась ко мне с вопросом Катя, едва мы вошли в комнату.
– А ты как думаешь? – в ярости прошипела я. – Вы не представляете себе, до какой степени это тяжело, а служанка, наверно, подумает, что я совсем тупая, никак не могла ей объяснить, что на обед нужно приготовить картошку.
– Она не смогла бы вас понять, даже если бы вы прекрасно говорили на французском. В XIII веке в Европе не знают, что такое картошка, потому что Новый Свет еще не открыт, – заметил барон.
– И в самом деле! – засмеялась Катя. – Еще нет ни картошки, ни кукурузы, ни табака! И шоколада тоже нет, – добавила она помрачнев.
– Я действительно идиотка, раз не догадалась об этом, – пристыженно заметила я. – И все же, барон, согласитесь, что долго продолжаться этот фарс не сможет, ведь рано или поздно донне Анне придется прийти в себя от шока, и тогда все очень удивятся, когда поймут, что она не говорит на итальянском.
– Сказать по правде, донна Анна не была сильна в итальянском. Она мало общалась с соседями, предпочитая общество свой сестры, так что в этом проблемы я не вижу. Нам нужно всем
– Я немного говорю по-итальянски, – нехотя признался Вадик. – Но совсем мало. И по-французски неважно.
– Я хорошо говорю по-французски, по-английски и немного по-испански, – сказала Катя.
– Я говорю на тех же языках, – ответила я, когда вопросительный взгляд барона переместился на меня, – только по-испански лучше, чем по-французски.
– Делать нечего, – вздыхая, произнес барон, – вам придется выучить провансальский, старофранцузский и латынь. Иначе мы не сможем дальше разыгрывать эту комедию. Да и вам, молодые люди, – заметил он, обращаясь к Кате с Вадиком, – придется придумать имена и легенду…
Он на время задумался. Я неловко повела плечами. Рубашка, расшитая золотыми нитями, раздражала спину, и она ужасно чесалась. Катя еще ни разу не надевала эти тряпки, и ей казалось, что платья очень даже симпатичные, но я очень быстро поняла, что уйдет немало времени, прежде чем я научусь в них передвигаться. Подумать только, в детстве я бы отдала все что угодно, лишь бы примерить их!
В то утро мы все ужасно струхнули, увидев, как сеньора Сфорца приближается к дому. Барон заставил меня надеть платье и спуститься, после чего, выждав время, вышел на подмогу. Это мгновение, пока я стояла одна на лестнице, показалось вечностью.
Непонятно откуда за одну ночь в доме появилось столько прислуги, но настоящим подарком судьбы оказалась для нас Николетта, девушка, которая немного знала французский. Барон сказал, что она не знала настоящую донну Анну, и это еще больше облегчило мое общение со служанкой.
Нашу московскую одежду мы спрятали в сундук, а из вещей, что были в сумках, взяли только то, что могло пригодиться нам в этом веке – то был учебник латыни Вадика и блеск для губ. Все остальное, в том числе ключи от дома, сотовые и ручки, от которых пришлось отказаться по строгому приказу барона, мы оставили вместе с одеждой в сундуке.
Глава 4
Для нас начались тяжелые дни. Барон, который отныне просил называть себя герцогом Вельфом д'Эсте, был беспощаден. Мы зубрили наизусть молитвы на латыни, поговорки и крылатые фразы, модные в то время. Каждый день он заставлял нас писать чернилами на толстой бумаге, по которой перья странно и отвратительно скрипели. Чистописание выводило меня из себя – я вечно оказывалась вся перепачкана чернилами по уши, Николетта убивалась над безнадежно испачканными платьями, и отчаяние девушки так угнетало меня, что я взяла за правило писать за столом, положив свернутую в несколько раз ткань на колени и обмотав правую руку по плечо.
Вид у меня при этом был глупейший, и я порой сама смеялась над собою, когда была в хорошем настроении. Но это бывало редко. Герцог хотел, чтобы я как можно скорее запомнила все подробности жизни донны Анны до того происшествия. Меня порой удивляло, как дядя, с которым донна Анна так мало общалась, воспитанная вдали от него, может так много знать о ее жизни. Каждый день для меня начинался с пытки: я перечисляла всех родственников донны Анны и ее мужа, их возраст, привычки, состояние. Герцог заставлял меня запоминать все мелочи средневековой жизни: от того, как держать себя за столом, до того, как ложиться спать.