Последний рыцарь короля

Линдт Нина

Я поднялась с постели и вышла на балкон. Мысль о приближающемся испытании угнетала, и я бы хотела, в отличие от моих друзей, оттянуть момент очной ставки с Висконти. Что-то подсказывало мне, что все будет не так просто, как это представлял Герцог.

В комнате Вадик подошел к Кате и тихонько сказал ей:

– Надо поддержать ее, она совсем расклеилась, а ты еще и придираешься.

– Я? Да когда я к ней придиралась, ты что? Просто я хочу поскорее вернуться домой, и все. Надоело мне здесь. У меня такое ощущение, что я деградирую.

– Ну да, куда же ты без телевизора, ведь это же основной источник знаний! – язвительно сказал Вадик. – Вместо того чтобы забыть о сериалах и поддержать подругу, ты только все усложняешь!

Катя обиженно промолчала.

Глава 6

Настал

день «икс», как его называл Герцог. Рано утром я поднялась с кровати совершенно разбитая, не испытывая никакого желания куда-либо ехать. С одной стороны, хотелось поскорее оказаться дома, насладиться радостями цивилизации, с другой стороны, меня тяготило мрачное предчувствие. Мне казалось, что Николо Висконти не составит большого труда доказать, что я не его жена. К тому же помимо него там было очень много людей, которые знали донну Анну: прислуга, друзья Висконти и, вполне возможно, знакомые донны Анны из Прованса, ведь главным организатором похода была Франция.

Крестоносцы и король уже высадились в Лимассоле, и сейчас в столицу острова Никозию стекались все рыцари, пожелавшие принять участие в походе. Мы должны были прибыть в Лимассол 2 декабря – спустя два месяца после нашего появления в Неаполе.

Я спустилась в гостиную, где в сумерках зарождающегося утра за столом завтракали Катя и Вадик.

– Мне кусок в горло не лезет, – жалобно пробормотала Катя, копаясь в тарелке с холодной курицей, – что-то мне не хочется никуда ехать.

– Не знаю, почему вы так настроены, – возразил Вадик, с аппетитом доедая второй кусок. – Нам осталось совсем немного до возвращения обратно, а вы расклеились за шаг до успеха.

Я, вздохнув, молча принялась за еду. Просто удивительно, как мы все трое так прекрасно общались, будучи совершенно разными. Вадик – абсолютно жизнерадостный тип, не унывающий никогда, всегда настолько оптимистично настроенный, что порой это начинало действовать на нервы. Катя – рационально мыслящая, склонная к тщательному обдумыванию каждого своего слова или действия, с точки зрения Вадика, слишком медлительная и вдумчивая. И я между ними болтаюсь, как… я пропустила в мыслях не слишком хвалебное сравнение. Я вообще с трудом подпускаю к себе близко людей, но с ними, хоть и не сразу, сдружилась и крепко.

– Вы поели? – показался наверху Герцог. – Слуги уже загружают повозки вещами. Отец Джакомо ждет нас на пристани. Пора.

– Ой, что-то мне совсем не хочется, что-то я совсем не хочу… – шептала Катя, пока мы приближались к порту, и уже можно было увидеть корабль, на котором нам предстояло отправиться в путь.

– Мы что, реально на нем поплывем? – Вадик готов был сойти с ума от восторга.

Я лишь обреченно вздохнула и плотнее закуталась в плащ, глядя на довольного Герцога. Глаза его светились торжеством, словно он уже предчувствовал близость расплаты за смерть племянниц. Я вдруг подумала, не продал ли этот человек душу дьяволу, чтобы совершить путешествие во времени. Он был всегда немного отстранен, как бы весело нам ни было, что сохраняло дистанцию между нами. Несколько таинственный и скрытный, Герцог в своих вечно темных одеждах, с лукавой улыбкой сам походил на воплощение темных сил. Но вместе с тем, он был добрым, отзывчивым, общительным и до такой степени интересным человеком, что я иногда забывала о том, что, по-хорошему, мы должны обижаться на него за то, что он нас сюда притащил и впутал помимо нашего желания в свое темное дело.

Опираясь на тяжелую трость с железным набалдашником, инкрустированным лунными камнями и белым жемчугом, Герцог помог нам сойти на пристань, а грузчики принялись выгружать вещи из повозок. Следом подъехала повозка с Николеттой и остальными слугами, которые сопровождали нас в поездке.

Я впервые в жизни видела вживую деревянный корабль и поразилась его размерам и мощи. Его подогнали совсем близко к берегу, протянули к нему трапы и, откинув крышку люка в его борту, загружали в

трюм огромные тюки с вещами, провизией, бочки с водой и вином, а также заводили лошадей.

– Ну, как вам лодка? – с деланным пренебрежением спросил Герцог, смеясь над нашим изумлением. – Венецианское торговое судно – одно из самых популярных в наше время.

Красавец-корабль с розовато-алыми от рассвета свернутыми парусами, пузатенький, с двумя высокими мачтами гордо ожидал начала путешествия и вызывал у нас с Катей не только восхищение, но еще и страх. О морских путешествиях того времени мы знали лишь одно: в море мы можем встретиться с пиратами, и сейчас, когда мы смотрели на этот гордый, но довольно беззащитный корабль, нам казалось, что едва пропадет с горизонта берег, как стаи охочих до наживы пиратских кораблей нападут на нас и потопят этого добродушного толстяка. «Толстушку», – поправила я себя, прочитав на корме имя корабля: «Санта Анна».

– Этот корабль построили в Венеции специально для Неаполя. Капитан корабля, Джиральдо Модерони, выделил нам три каюты – одну для донны Анны, вторую – для семейной четы Уилфрид, третью – для меня.

Вадик на слова «четы Уилфрид» прыснул и засмеялся: положение женатого человека никак не укладывалось у него в голове.

– Кать, а чем заниматься будем по вечерам? – спросил он, ухмыляясь, у Кати. Та спокойно повернулась к нему и невозмутимо, голосом, полным достоинства, произнесла:

– Не знаю, как ты, а я намерена с пользой провести время на этом корабле, – и, заметив блеск в глазах Вадика, добавила: – поэтому я буду жить в комнате донны Анны.

– Только будьте осторожны все трое, – предупредил Герцог. – С нами будут путешествовать рыцари, которые присоединились к походу, поэтому начинаем играть свои роли с этого момента. Прошу не забывать о языках, на которых будете общаться, и именах. Отец Джакомо теперь все время будет рядом с вами, донна Анна, пожалуйста, не доводите его своими странностями и экстравагантными выходками. Будьте сдержанной, это принесет нам удачу.

Все вместе по мостику мы перебрались на корабль, и только тут я увидела, какое огромное количество людей сосредоточилось на этом небольшом кусочке плавучей суши. Одной команды было человек 80, а пассажиров человек 300, не меньше. Когда все лошади и провизия были погружены на корабль, люк тщательно задраили, поскольку во время плавания он находится под водой. Капитан крикнул: «Работа закончена?» – ему отрапортовали, что да. Тогда он велел отцу Джакомо и монахам, путешествовавшим с нами, петь гимны и под прекрасное «Veni, Creator Spiritus» – «Прииди, Дух Создателя», корабль отошел от берега. Матросы подняли паруса, веревки свистели, опускаясь на палубу, ветер начал трепать толстую ткань, хлопая ею, и мачты, вздыхая, приготовились к длинному плаванию. Очень скоро суша скрылась от нас, и мы остались наедине с небом и морем, не уверенные ни в чем и уповающие только на удачу.

Слуги располагались прямо на палубе под навесом и в трюме, но неизвестно, что было лучше: внизу было душно, наверху прохладно. Я настояла, чтобы Николетта спала в моей каюте, поскольку не могла себе представить, как эта бойкая красивая девушка будет спать на палубе среди мужчин.

Николетта была настоящей итальянкой: с длинными черными кудрявыми волосами, большими карими глазами, в которых искрились и сверкали веселье и смех. Маленький вздернутый носик придавал лицу легкость и лисье выражение, что очаровывало и привлекало внимание. Когда она улыбалась, обнажая ровный ряд белых зубов, хотелось смеяться вместе с ней. Она была оптимистичной, энергичной, и я ее очень полюбила. К тому же она не задавала лишних вопросов, исправляла мои ошибки деликатно и очень неплохо говорила по-французски. Она была ценной помощницей нам с Катей, когда дело доходило до одежды, и даже причесывала меня, заплетая жемчужные нити в волосы или укладывая их на старинный манер. Мы с Катей давно привыкли говорить только по-английски между собой в присутствии Николетты, поэтому нас она нисколько не стеснила. Если же мы хотели побыть одни, я отсылала ее, и Николетта садилась в тенечке на палубе и вышивала.