Последний шанс

Мориарти Лиана

Теперь у Грейс была собственная история родов, но она не представляла, что могла бы кому-нибудь ее рассказать, как это сделала Дебби – во всех подробностях, за чаем с бисквитами. Это казалось ей абсурдом. Она тогда потеряла всякий контроль над собой – над рассудком и телом – и не хочет вспоминать.

«Какой

же он крохотный!» Рядом с кроватью в белом больничном халате стоял Кэллум – бледный, с красными глазами. На халате виднелись пятна крови. Он был похож на врача из сериала «Скорая помощь». Грейс увидела сморщенное и поглупевшее от радости лицо мужа. Значит, он-то это почувствовал.

Она подумала, что, может быть, эйфория запаздывает, но в конце концов все же настигнет ее. В один прекрасный день она взглянет на сына и полюбит его, как и полагается хорошей матери. Но Джейку уже три недели от роду, и Грейс начинает опасаться, что никогда ничего не почувствует, кроме огромной ответственности за него: чтобы билось крошечное сердечко и дышали маленькие легкие. Неужели ей теперь придется до конца жизни притворяться? Грейс представляет себе, как Джейк делает первые шаги, в первый раз идет в школу, играет в первом футбольном матче, смущенно встает, чтобы произнести речь в день своего восемнадцатилетия, – и все это время рядом с ним будет Грейс, его лживая мать, которая станет постепенно седеть и покрываться морщинами, по-прежнему не испытывая никаких чувств.

Она смотрит на спящего Джейка и вслух произносит:

– Ну вот, Дебби, ты ошиблась. Я такой человек, который не может полюбить собственного ребенка.

* * *

По пути на кухню Грейс начинает плакать. Она почему-то ощущает себя… как бы это лучше выразиться… отдельно от плача, словно тело ее испытывает ряд непроизвольных симптомов – соленые

выделения из глаз, сотрясение груди. Это все продолжается и продолжается, и Грейс даже удивляется: она и не догадывалась, что можно так долго плакать.

В конце концов Грейс решает, что нет нужды забрасывать дела только потому, что она плачет. Одно другому не мешает. Ей столько всего надо сделать. Загружая стиральную машину, она рыдает, а позже, развешивая белье, воет на холодном ветру. Она обжаривает фарш для лазаньи, любимого блюда Кэллума, и слезы с ее подбородка капают в шипящее мясо.

«Ну до чего же это глупо, – думает Грейс. – Пора уже прекращать».

Не хватало еще встретить Кэллума, когда тот вернется домой, опухшей и с красным носом. Она хочет, чтобы в духовке готовился ужин, чтобы играл компакт-диск, чтобы в кроватке лежал чистый ребенок и была открыта бутылка хорошего красного вина. Грейс хочет, чтобы все было хорошо: так, как она воображала себе до рождения сына.

Она должна преуспеть в этом. Быть матерью – это как любой другой новый навык, например вождение машины или игра в теннис. Поначалу это кажется невероятно трудным, но потом, стиснув зубы и пытаясь вновь и вновь, ты постепенно постигаешь очередное умение. Ей просто надо включить голову, свою глупую больную голову.

Когда Кэллум приехал домой после первого рабочего дня, он нашел Грейс крепко спящей на диване. Он дотронулся до руки жены, и она, не открывая глаз, произнесла: «Послушай! Всего-то и надо, что добавить два яйца!», а потом повернулась на другой бок и снова заснула. Кэллуму это показалось очень забавным. Она слышала, как муж с любовью рассказывал об этом по телефону своей матери: «Очень устала, конечно. Нет, с ней все хорошо».