Последний шанс

Мориарти Лиана

К несчастью, по какому-то ужасному совпадению, у Томаса на эту пятницу имелись свои собственные планы.

Право же, вины Софи в этом не было. Откуда бедняжке было знать, что Томас подготовил ей сюрприз: вечером они должны были лететь на Фиджи, где их ждали романтические каникулы. Томас планировал сделать ей предложение на пляже из белого песка, в лунном свете, под аккомпанемент местного струнного оркестра. Откуда ей было знать, что Томас потратил на обручальное кольцо пятнадцать тысяч четыреста двадцать пять долларов? Откуда Софи было знать, что в этой тщательно разработанной, но не слишком засекреченной операции с энтузиазмом участвовало

не менее дюжины их друзей и членов его семьи? Оказывается, подруги тайком паковали для Софи самое сексуальное белье, специально нанятые люди должны были поливать во время ее отсутствия комнатные растения, а начальник согласился предоставить ей отпуск на неделю.

Естественно, со всех этих «волонтеров» взяли клятву хранить молчание, и, представьте, никто из них не проболтался! Софи разозлило, что столько народа прежде нее узнало о предстоящем предложении руки и сердца, однако теперь это, как обреченно заметил Томас, более уже не имело значения.

– Я хочу тебе кое-что сказать, – храбро начала в тот вечер Софи по пути, как она считала, к ресторану морепродуктов, хотя на самом деле они направлялись к дому его сестры Вероники, которая должна была отвезти их в аэропорт.

– Что ж, я тоже хочу тебе кое-что сказать! – произнес Томас (с ликованием, как она поняла позже). – Но давай ты первая, – галантно предложил он.

Итак, Софи заговорила первой, и его радостное лицо вытянулось и сморщилось, как у шестилетнего ребенка, который разбил коленку и вот-вот заплачет. Софи пришлось отвернуться к окну и смотреть на проезжающие машины.

Как бы все обернулось, заговори первым Томас?

Разумеется, Софи отложила бы все на неделю и полетела на Фиджи. А там бы приняла его предложение. Ну разве могла бы она ответить отказом? Только представьте, как нелепо бы это выглядело: Томас со скорбным видом отряхивает с коленей белый песок и, поднеся ладонь ребром к горлу, делает музыкантам знак остановить игру. А ведь Софи всегда так любила романтику!

– Какой же я дурак! – опустив голову и сжимая руль, простонал Томас.

Остановив машину в неположенном месте (бедняга был настолько потрясен, что даже не заметил знака «Парковка запрещена»), он с каким-то ликующим ожесточением торопливо изложил ей свои планы. И даже извлек из застегнутого на молнию кармашка дорожной сумки коробочку с кольцом, трогательно завернутым в оберточную бумагу.

– И вовсе ты не дурак. Это я настоящая стерва, – произнесла Софи, с виноватым видом похлопав его по руке и робко взглянув на кольцо, едва не ставшее ее собственностью: как на грех, украшение было просто великолепным.

«Интересно, – размышляла она, – очень неприлично будет попросить примерить кольцо – просто чтобы взглянуть, как оно смотрится на руке?»

– Почему-то все вокруг тебя любят, Софи, – обиженно произнес Томас. – Невзирая на то, что ты творишь.

Ей, конечно, было приятно услышать, что все ее любят, но потом она вдруг ужаснулась: как можно заниматься самолюбованием, когда у Томаса разбито сердце?!

Любили ее окружающие или нет, но в тот раз многие из тех, кто участвовал в подготовке к тайному предложению руки и сердца, сильно обиделись на Софи. Словно бы она отвергла и их тоже. Так, например, Вероника, сестра Томаса, благодаря которой они в свое время и познакомились, не разговаривала с ней потом одиннадцать месяцев. Положа руку на сердце, Софи тогда почувствовала некоторое облегчение, поскольку ладить с Вероникой было непросто.

И когда сестрица Томаса наконец-то решила великодушно простить ее, Софи не смогла должным образом выказать благодарность.

Получалось, что Софи сглупила дважды. Во-первых, в поисках какого-то недостижимого призрачного идеала навсегда потеряла чрезвычайно милого, интеллигентного и привлекательного мужчину, а ведь ей самой, чего уж греха таить, было хорошо за тридцать, и жила она не где-нибудь, а в Сиднее, гей-столице мира. А во-вторых, осталась без романтических каникул и дорогого обручального кольца.

Разумеется, она понесла заслуженное наказание.

Томаса моментально прибрали к рукам, как и предсказывала мать Софи: «Не беспокойся, такой парень один не останется, его мигом заарканят!»

Отправившись сдавать путевки на Фиджи, он получил не только материальную, но и моральную компенсацию. Туроператор Дебора, симпатичная и доброжелательная девушка, прониклась к Томасу искренним сочувствием и всего несколько месяцев спустя благоразумно приняла его предложение, весьма похожее на первое, с той лишь разницей, что они отправились не на Фиджи, а в Вануату, а вместо струнного оркестра играл струнный квартет.

Что касается Софи, то она до сих пор оставалась одинокой, унизительно одинокой.

За последние три года она трижды встречалась с разными мужчинами по одному разу, дважды – по два раза и ни разу не дотягивала до трех. Как-то после благотворительного бала она спьяну провела с кавалером ночь, потом, опять же в подпитии, целовалась с кем-то на маскараде, а однажды – совершенно трезвая – поцеловалась в проходе церкви, где проводили обряд крещения, с каким-то толстяком. Он взял ее телефон, но так и не позвонил! Какое унижение! После двухлетнего воздержания секс уже стал казаться Софи столь же неправдоподобным, как в шестом классе, когда на уроке им показывали волнующе наглядные рисунки Энн-Мари Мортон.

Несмотря на то что Софи добросовестно искала мужчину своей мечты: не пренебрегала никакими приглашениями, ходила на вечеринки, где почти никого не знала, вступала в клубы и записывалась в спортивные секции, она ни на йоту не приблизилась к завязыванию нового серьезного знакомства. Софи со смехом вспоминала, как в свое время боялась изменить Томасу: интересно, с кем бы она ему изменила?

В прошлом месяце ей – о ужас! – исполнилось тридцать девять. И совершенно не важно, что она ощущает себя на двадцать пять: каждый год все равно наступает очередной день рождения. Скоро ей стукнет сорок – такая сухая, взрослая цифра, – а она по-прежнему останется Софи.

В последнее время ее биологические часы начали лихорадочно отсчитывать время: «Эй, подруга, а тебе не кажется, что надо поспешить-поспешить-поспешить?» Она ловила себя на том, что пялится на младенцев в колясках с той же жадностью, что и мужчины среднего возраста на юных длинноногих красоток. Услышав новость о том, что у Томаса родился ребенок, Софи сказала: «Ах, это чудесно!», а несколько часов спустя разрыдалась в ванной, громко восклицая: «Какая же я идиотка!»

Однако на следующий день ее природный оптимизм вновь возобладал. Повода грустить нет: она сделала неплохую карьеру и ведет насыщенную светскую жизнь. Софи совсем не похожа на одинокую старую деву с кошкой. Наоборот, она почти ни одного вечера не сидит дома, а кошек терпеть не может. Все будет прекрасно. ОН где-то совсем рядом. И появится в тот момент, когда она меньше всего этого ожидает.