Последний соблазн

Макдермид Вэл

Марийке читала и не верила своим глазам. На редкость причудливое, искаженное восприятие личности де Гроота, судя по показаниям его друзей и коллег. Однако язык приближен к тому, каким пользуются врачи, и это подтверждает заключение Тони о том, что убийца читал работы по психологии и усвоил их лексику.

Ей не терпелось отдать криминалистам новую улику. На первый взгляд печать была компьютерная, следовательно, неопределимая, но могли ведь остаться зацепки, которые окажутся полезными. Например, пятно на папке. Наконец-то

в руках у Марийке были реальные улики.

По пути к машине она на чем свет стоит ругала себя за то, что в первый же день не проверила папки с документами. Надо было поручить кому-нибудь разобрать личные бумаги покойного, но так как де Гроот был практикующим психологом, то ей и в голову не пришло, что среди историй болезней найдутся материалы, имеющие отношение к его убийству. Если второй обыск и дал что-то, то лишь благодаря обмену информацией.

Марийке было до слез жаль, что не ей принадлежит это открытие. Тем не менее она нашла кое-что и могла помочь Тони с проникновением в сознание убийцы. Лучше, чем ничего, решила она.

*

В предместье Потсдама за рулем своего «мерседеса» сидел Дарко Кразич с большим пакетом попкорна в руках и глядел сквозь дождевую пелену на озерцо. Наконец высокий мужчина открыл дверцу со стороны пассажирского кресла, влез внутрь, снял кепку и стряхнул с нее капли дождя. На нем были брюки из хлопчатобумажного твида и ветровка с дизайнерским логотипом на левой стороне груди. С лица не сходило мрачное выражение, словно все вокруг несло ему постоянное разочарование.

— Чертова погода!

— В Потсдаме всегда чертова погода, — отозвался Кразич. — В Берлине вовсю светит солнце, а тут серо и мокро. Ну же, Карл, что у тебя?

Детектив из уголовного отдела Карл Хаузер невесело усмехнулся:

— Мог бы и поговорить со мной, Дарко.

— Мы с тобой не друзья. И никогда не будем друзьями. Ты на меня работаешь, и это все. Так не стоит притворяться.

Кразич открыл окошко и выбросил остатки попкорна. Несмотря на дождь, птицы разглядели добычу и устремились к ней.

— Поскольку ты говоришь о работе, то моя информация заслуживает премии.

— Да ну? — «Жадный ублюдок», — подумал Кразич. — Позволь мне судить.

— Помнишь мотоцикл? Я немного копнул.

— За это ты получаешь деньги от налогоплательщиков.

Карл зло посмотрел на Кразича:

— Послушай, Дарко, то, что я делаю для тебя, выходит за рамки моих служебных обязанностей. Смерть Катерины Баслер — результат несчастного случая. У нас есть более серьезные дела, которые надо расследовать.

— Ладно, ладно, Карл, мы ценим твои заслуги. И ты отлично знаешь, что мы всегда хорошо тебе платили. Итак, ты немного копнул…

— Правильно. Мне пришло в голову, что мотоцикл тоже немного помялся. Несколько свидетелей говорили, что он задел крыло автомобиля. Ну вот мне и пришло в голову. Если мотоциклист не должен был разъезжать

по Берлину, то, возможно, он решил починить его тут. Я проверил все маленькие мастерские, которые находятся на отшибе и специализируются на мотоциклах. Вот это была работка.

Он помолчал, ожидая, как ребенок, похвалы.

— И что в результате? — нетерпеливо спросил Кразич, не желая больше потворствовать сыщику.

Карл Хаузер, конечно же, был полезен, но день подходил к концу, и Кразич видел перед собой всего лишь грязного полицейского, а у него никогда не было времени для людей, которые не умеют хранить верность.

— Через некоторое время мне удалось отыскать пару механиков в Лихтенберге, которые чинили мотоцикл, подходящий под описание. Вспомнили они об этом по двум причинам. Во-первых, они неделю не могли найти запчасти для этого БМВ, а во-вторых, мотоциклист был из Британии. Номера оказались фальшивыми, но они списали номер на моторе, чтобы обезопасить себя.

— Почему они молчали все это время? — недоверчиво спросил Кразич.

— Сказали, что понятия не имели об аварии. Они, мол, не читают газет и не смотрят новости по телевизору.

— Сукины дети, — пробурчал Кразич. — Полагаю, мотоциклист платил не кредитной картой?

— Конечно, нет, — отозвался Хаузер. — Наличными.

— Значит, мы не продвинулись.

Кразич еще раз опустил стекло и раскурил сигару, не угостив Хаузера.

Тот ухмыльнулся:

— Тут, Дарко, ты ошибаешься. Имея номер мотора, я узнал на фирме, кому был продан мотоцикл. И вот здесь начинается самое занятное.

Он выжидающе помолчал.

— Занятное?

— Мотоцикл был продан департаменту криминальной полиции Великобритании. И, согласно документам, он все еще числится за ним.

Хаузер поерзал, недовольный тем, что Кразич не реагирует на его слова.

Ни один мускул не дрогнул на лице серба. Но он сунул в рот сигару, жадно вдохнул и выдохнул дым в щель между рамой и стеклом. Ему не хотелось, чтобы Хаузер догадался, насколько его обеспокоила эта информация. Слишком много англичан крутится рядом. В совпадения Кразич не верил. Смерть Катерины из-за английского мотоциклиста; черт знает что с английским бизнесом из-за еще одной загадочной смерти; теперь еще босс без ума от английской красотки. У Кразича было очень-очень тревожно на душе.

— Ты прав, странно все это, — признал он наконец. — Можно узнать, кто этот мотоциклист?

Хаузер хлопнул ладонями по коленям:

— Тебе всегда мало! Я из кожи вон лез, чтобы раздобыть это, а тебе надо еще.

Кразич вытащил бумажник из внутреннего кармана пиджака:

— Я ведь не единственный, правда? — Он отсчитал несколько купюр. — Вот твоя премия. Будет намного больше, если назовешь мне имя.

Хаузер взял деньги большим и указательным пальцами, словно вдруг вспомнил, что они грязные и должны плохо пахнуть.