Последний старец
Шрифт:
На папертях находилось помещение для ризницы и крестильня. Храм освещался 26-ю окнами и отоплялся 5-ю печами». Все 11 колоколов отец Павел знал по имени, так как в 20-е годы исполнял в обители послушание звонаря. На обложке одной из батюшкиных тетрадей с внутренней стороны есть стихотворение «Звонарь»:
Жил да был звонарь Пахом –
Бом! Бом! Бом! Бом!
Как пройдет по голосам –
Бам! Бам! Бам! Бам!
Птицы мечутся над ним –
Бим! Бим! Бим! Бим!
Но бывал он и угрюм:
Бумм! Бумм! Бумм! Бумм!
Тут же после этого стихотворения поминает о. Павел родную Мологу, описывая
Второй храм обители — собор Св. Духа, находился рядом с Троицким. «Летний холодный, трехпрестольный, — пишет о. Павел. — Главный престол во имя Сошествия Святаго Духа на Апостолов, правый — во имя Тихвинской Божией Матери, левый посвящен святителю и чудотворцу Николаю. Богатый иконостас, сплошь золоченый высокопробным золотом, золоченые киоты, высокохудожественная роспись, прекрасные хоругви — все это придавало храму неповторимую красоту и благолепие».
В этом храме, чьё строительство начато в 1830 году первой игуменией Афанасьевского женского монастыря Евпраксией и завершено в 1841 г. второй игуменией — Магдалиной, которые обе и были впоследствии похоронены под правым Тихвинским приделом собора, хранилось много монастырских святынь, в том числе часть мощей св. Афанасия, патриарха Александрийского. «Сия святыня была принята в монастырь в 1845 году по словесной резолюции преосвященного Евгения, архиепископа Ярославского и Ростовского, от помещика Московской губернии, села Новоспасского Гавриила Головина», — как записано в монастырских документах. Она находилась в особо устроенном серебряном ковчеге под стеклянным футляром при образе св. Афанасия и Кирилла.
Отец Павел называет также местную икону Сошествия Святаго Духа, больших размеров в дорогостоящей ризе, прекрасные иконы св. великомученика и целителя Пантелеймона, св. преподобного Серафима Саровского и святителя Феодосия, высокохудожественной работы огромную икону Иверской Божией Матери и, кроме того, плащаницу рукоделия сестер обители.
Шитая по малиновому бархату золотом, блестками и серебром, со вставленными в венцы драгоценными камнями и жемчугом, плащаница изображала положение во гроб Иисуса Христа и хранилась в стеклянном футляре за правым клиросом собора.
В иконостасе самым замечательным был местный образ Вседержителя, при нем находилась частица мощей святой великомученицы Варвары; славилась и местного письма Толгская икона Божией Матери в полужемчужной ризе и с серебряным крестом, в который были помещены частички мощей неизвестных святых.
«Из старинных икон в соборе находились Казанская Божья Матерь, святитель Николай, великомученик Димитрий, Федоровская Божия Матерь, Нерукотворный Спаситель, Знамение Божией Матери. Вот чем славился собор, — вспоминает отец Павел. — Под собором было огромное и сухое помещение, где на зиму хранился картофель и другие овощи, а также находился церковный инвентарь, как-то: носилки для икон, чан для водоосвящения и т. д..
На паперти и на хорах собора было четыре помещения, в которых хранились дорогостоящие облачения для священнослужителей, а также прекрасные пелены, ковры, иконы, богослужебные книги и другие принадлежности, а всего этого было огромное количество»
Храм Св. Троицы и Духов собор занимали
Первый корпус, с южной стороны, двухэтажный, был административный, в нем помещались игумения и другие монахини. Перед ним был разбит небольшой фруктовый сад и цветник.
С западной стороны прилегал двухэтажный корпус, где находились сестринские келий и различные мастерские, в нем было шесть крыльцов, а посередине корпуса — Святые ворота.
«В юго-западном подъезде в верхнем этаже помещалась живописная мастерская во главе с преподавателем — художником Петром Антонычем Жуковым под наблюдением монахини Анны Петровны, тут же были помещения, где вышивали золотом, гладью, бисером, делали высокохудожественные цветы из воска, шерсти и тому подобное, этим всем заведовала монахиня Ионафана, тут же была портняжная и чеботарня, в других подъездах жили монахини. В северо-западном углу помещалась просворня, где приготовляли для богослужения просворы»
Северный корпус — точно такой же в длину, ширину и вышину, как и южный, имел два этажа и одни ворота посредине. Северо-западный угол его занимала церковь Успения Пресвятой Богородицы. Это третий монастырский храм — «теплый, однопрестолъный, иконостас пятиярусный с древними иконами, самые замечательные — это местная «Успение», «Нерукотворный Спас», «Неувядаемый Цвет» и больших размеров другая «Успение», без ризы. Церковь отоплялась тремя печами, — пишет о. Павел. — В северо-восточном углу этого корпуса на втором этаже помещалась трапезная и кухня, на потолке было изображение — взятие Богоматери на небо, а по стенам старинные портреты патриарха Никона и много других. В нижнем этаже была хлебопекарня, квасная и другие подсобные помещения.
Четвертый восточный одноэтажный корпус был занят молоковой, где перерабатывали молоко. Продукцию — сыр, масло, прессованную сметану и другие молочные продукты в большом количестве возили в г. Рыбинск, где сдавали в торгующие организации. Тут же был большой ледник и помещение, где хранился мед. В этом же корпусе была посудная и так называемая «рухальная», где хранилось всякое барахло, кому что надо. Посреди корпуса были третьи ворота, за этими воротами был огурешник и деревянное помещение, где в летнюю пору жили две монахини Александра и Параскева, на их обязанности было выращивать огурцы, которых они выращивали огромное количество. Тут же находилась пасека, где тоже был домик, в котором жила опытный пчеловод инокиня Мария Брызгалова».
«Было мне в ту пору годков пять — семь, не больше, — вспоминал батюшка. — Только-только стали мед у нас качать на монастырской пасеке, и я тут как тут на монастырской лошадке мед свожу. Распоряжалась медом в монастыре только игумения, она и учет ему вела. Ладно!
А медку-то хочется, да и сестры-то хотят, а благословения нет.
Не велено нам меду-то есть.
— Матушка игумения, медку-то благословите! — Не положено, Павлуша, — отвечает она.
— Ладно, — соглашаюсь, — как хотите, воля ваша.