Последний торпедоносец
Шрифт:
Кроме одного. Мальчишки никак не могли понять, кто и каким образом их «заложил». Что о «катеремстителе» уже известно на Чёрном море, и теперь не в плане слухов — было ясней ясного. Хорошо ещё, враг взял ложный след — и уж конечно, не мог представить, что это за катер и что у него за команда. И вдвойне хорошо, что теперь можно было на время "залечь на дно", скидывая оговорённым простым, но надёжным кодом информацию о целях болгарам…
… Около причала Николай размалёвывал катерный борт. К имевшимся на нём рисункамсилуэтам
*****
*****
* он пририсовал через трафарет
— и
— Вечером в эллинге соберёмся? Шашлычок сделаем, попоём, отдохнём…
— Да конечно, — махнул рукой Денис. — Я только к деду Трофиму схожу…
— Денис, — Игорь пошёл рядом с ним по чёрному берегу подземной бухты, — а всё-таки — кто деду даёт данные?
— Каждый солдат должен знать свой манёвр, — ответил Денис. — Так Суворов говорил. И желательно — только свой, чтобы в случае чего не разболтать.
— Я не из болтливых… — обиделся Игорь, хотел добавить: "Убедились ведь, кажется!"
Но Денис опередил его:
— Да пойми ты, — дружелюбно сказал он, — я и сам не знаю. И не хочу узнавать. Вдруг завтра возьмут мою сестричку… — он сделал над собой усилие… и скажут: "Колись, а то!.. " Что тогда?
— Ладно, я понял, — сердито сказал Игорь. — Примеры ты приводишь — упасть и не встать… Довезёшь до станицы?
— Пешком пройдёшься, — Денис подтолкнул друга плечом.
Крупы, за которой Наташку послали в магазин, там не оказалось. Игорь облегчённо вздохнул — обратно крупу предстояло переть ему, а здешние жители имели суровую привычку: запасать всё, что не росло на их огородах, мешками. Впрочем, Наташка уже объяснила, что зима тут мёртвый сезон и безденежье, так что подобные запасы имели глубокий философский смысл.
Стоя под навесом магазина, они ели мороженое. На небо очень быстро набегали рассеянные облачка, похоже было, что сейчас пойдёт дождь. Не штормовой, а тот, который севернее называют «грибной». Наташка что-то напевала, и Игорь спросил:
— Чего это ты там?
— А, — она прикончила остаток морожено го и запулила обёртку в урну. — Я вчера у деда Трофима была, убиралась там кое-где… И он попросил спеть ему такую вот… Оцени, ты же маэстро у нас.
Она посмотрела на небо и безо всякого стеснения довольно громко напела:
— Государь мой батюшка, — Во среду, матушка, Сидор Карпович, Во среду! Когда же ты, мой батюшка, Во среду, Пахомовна, Задумал помирать? Во среду! — Государь мой батюшка, — По миру, матушка, Сидор Карпович, По миру! Куда же малых дедушек По миру, Пахомовна, Прикажешь посылать? По миру! — Государь мой батюшка, — Водочкой, матушка, Сидор Карпович, Водочкой! А чем же ты, мой батюшка, Водочкой, Пахомовна, Прикажешь поминать? Водочкой! А сам он сидел и слушал,— задумчиво добавила она. Передёрнула плечами и предложила: — Сейчас дождь будет. Побежали?!
— Побежали! — согласился Игорь, тоже дёрнув плечами, чтобы прогнать гнетущее ощущение от песни.
Но они не успели. В солнечный свет вплелись серебром струи хлынувшего сверху дождя. А в
— Ну?! Бежим! Что же ты?!
И они побежали — через дождь, беспричинно хохоча и размахивая сцеплеными накрепко руками. Потом Наташка вырвалась и помчалась первой, а Игорь нёсся следом, отфыркиваясь на бегу и сбрасывая с лица мокрую чёлку. В дожде под солнцем повисла радуга, Наташку никак не удавалось догнать, она прыгнула в мокрую высокую траву возле одного из заброшенных домов, и Игорь прыгнул следом, перехватил её руку. Они сидели и смеялись, Наташка подставляла под тёплый ливень руку, а Игорь губами ловил, запрокинув лицо, падающие струйки, которые пахли чем-то далёким и загадочным…
Дождь кончился так же внезапно, как и начался. С чистого неба ударило солнце, от мокрой земли повалил пар. Подавая руку Наташке, Игорь увидел, что по дороге идёт Денис, помахал ему другой рукой.
Тот остановился, как бы в раздумье. Повернул, кивнул Наташке и сказал безразличным до стеклянности голосом:
— Дед Трофим умер. Утром. Я прихожу — а он лежит на постели. Мёртвый. Вот так.
И заплакал.
Игорь никогда бы не смог и подумать, что на похороны угрюмого полуспятившего старика соберётся столько народу.
Пришла вся станица. Казаки выстроили почётный караул, и гулко бухал салют из охотничьих полуавтоматов. Приехали люди из других деревень и станиц по побережью. Собралось столько народу, что Игорь и к гробуто толком подойти не смог, да и не очень огорчался. Он не хотел видеть мертвого. Смешно, но не хотел.
Говорили. Говорили коротко и некрасиво, но Игорь вдруг понял, что в этой некрасивости — искренность. Оказывается, старика знали и любили на всём побережье. Никто не вспоминал, что Трофим Кротких был юнгой на торпедном катере, и Игорь сперва обиделся, но потом понял, что всё вот это — это и есть память о том. И флаг Кубанского войска на гробе. И караул. И салют. И люди вокруг.
А когда оркестр вдруг взвыл тяжёлый похоронный марш, и Игорь поморщился — около гроба неожиданно оказался Денис. Что-то сказал атаману, Иргаш повелительно махнул рукой, марш оборвался. И его сменил голос Дениса, далеко разносившийся над толпой. Игорь вскинул голову и сжал руку Наташки, стоявшей рядом.
Денис пел. И это была не похоронная, хотя и суровая песня…
— От героев былых времён Не осталось порой имён. Те, кто приняли смертный бой, Стали просто землёй и травой…Его слушали молча. И Игорь лишь стиснул зубы, когда Денис допевал:
… Этот взгляд — словно высший суд Для ребят, что сейчас растут! И мальчишкам нельзя Ни предать, ни обмануть, ни с пути свернуть…— Это отец у него в доме нашёл, — сказала Танька, поглядев на остальных своими странножутковатыми глазами. — И говорит: "Денису вашему отдай.»
Она тряхнула руками и с силой растянула на них большое полотнище военноморского флага. Старого флага: с синей полосой внизу, звездой, серпом и молотом. Флаг был со складками от долгого лежания.