Последний ученик да Винчи
Шрифт:
Луч фонаря выхватил из темноты гладкую черную плиту, не тронутую временем, выступавшую из серой неровной стены на противоположной стороне пещеры. На поверхности плиты можно было рассмотреть нанесенный тонким контуром рисунок — женщина с ребенком на коленях. Кормящая мать.
— Это снова она. Древняя Мать — Млекопитательница, Исида, вскармливающая Хора! Старыгин понизил голос, как бы смущенный присутствием богини. — Видите — снова рядом изображен сокол, священная птица Хора, и на этот раз еще и лягушка, еще одно священное животное древних египтян!
Старыгин пересек
Он сделал это для того, чтобы лучше рассмотреть изображение, но со стороны могло показаться, что он молитвенно преклонил колени перед древней богиней.
Маше снова послышались шаги за спиной, но она была слишком увлечена тем, что делал Старыгин, и не обратила на них внимания.
Дмитрий Алексеевич внимательно разглядывал поверхность черной плиты, словно читал послание, оставленное ему древними.
Впрочем, так оно и было.
— Здесь тоже изображен солнечный диск с исходящими от него лучами, — пробормотал он, вглядываясь в рисунок на камне, — и лучей тоже шесть… Смотрите, шестой луч указывает на лягушку!
Старыгин слегка нажал пальцем на изображение священного животного, и черная плита с негромким скрипом отодвинулась в сторону, открыв глубокую нишу. На дне этой ниши лежал продолговатый черный предмет.
— Вот из-за чего было принято столько предосторожностей! — Дмитрий Алексеевич осторожно вынул спрятанный в тайнике предмет и осветил его фонарем.
Это была удлиненная призма из черного камня. Три ее грани были гладкими, хотя их поверхность носила отчетливые следы беспощадного времени. Но когда Старыгин повернул призму треугольным основанием к свету, он увидел вырезанный на черном камне глубокий рельеф. Тот же самый рисунок — кормящая мать с младенцем на руках… Древняя Мать, Исида, Богоматерь…
— Это печать… — проговорил Старыгин, осторожно поворачивая каменную призму, или ключ…
— Ты прав, — раздался громкий голос у Маши за спиной, — это Ключ! Но ты не должен был прикасаться к нему своими грязными руками! Ты нашел его для меня, и больше ты не нужен! Ты привел меня сюда и привел сюда Священный Сосуд Королевской Крови!
Маша в ужасе оглянулась. Позади нее, перегораживая вход в пещеру, стоял удивительно высокий и худой человек. Тот, кого называли Азраил.
Маша вспомнила, что так же в древних поверьях звали ангела смерти… И они сами беспечно привели его за собой!
Старыгин вскочил, подняв фонарь.
Луч света упал на лицо Азраила, осветив его разноцветные глаза — один зеленый, как полуденное море, другой янтарно-золотой. Но тут же эти глаза странно изменились, сделавшись бесцветными, прозрачными, как талая вода.
И такими же холодными.
Азраил шагнул вперед и, казалось, только коснулся Старыгина своей рукой. Реставратор рухнул на пол пещеры, как подкошенный. Его голова безжизненно откинулась. Азраил торжествующе поднял над головой каменную призму.
Маша застыла на месте, как громом пораженная. До сих пор все происходящее казалось ей чем-то нереальным, приключением из голливудского боевика. Оттого она не теряла головы и твердо была
Маша бросилась к Старыгину, опустилась перед ним на колени. Глаза его были закрыты, он не шевелился и вообще не подавал никаких признаков жизни. Маша схватила его за руку, рука была холодна, она окликнула его, пыталась найти на руке пульс, потом потрогала шею. Никакая жилка не билась, возможно Маше это показалось с испугу. Она подняла голову Старыгина и положила себе на колени.
На первый взгляд не было у него никаких повреждений, но вид безвольно раскинувшегося тела наводил на самые нехорошие мысли.
— Оставь его! — сказал Азраил. — Он тебе больше не нужен! Он значит теперь не больше, чем сломанная кукла или отслужившее свое огородное пугало!
— Что ты с ним сделал? — крикнула Маша. Он умер?
— Еще нет, но умрет вскоре, — последовал равнодушный ответ, — во всяком случае, он не станет больше мне мешать. Идем же! Нужно торопиться!
Маша склонилась над Старыгиным в полном отчаянии, потом осторожно сняла его голову с колен и поднялась. Она поняла, что если сейчас поддастся этому человеку с разными глазами, все будет кончено. Погибнет не только Дмитрий, но и она сама, и еще много, очень много других людей. Но этого не будет никогда! Она вдруг поняла, как много значит для нее этот странный, старомодный, погруженный в свою работу мужчина.
Азраил был высок ростом, но и Маша не маленькая. Ей не пришлось задирать голову, чтобы поглядеть ему в глаза.
— Без него я никуда не пойду! — твердо сказала Маша. — Сделай так, чтобы он пришел в себя!
— Не в твоем положении ставить условия! с угрозой сказал Азраил. — Не испытывай мое терпение!
— Я тебя нисколько не боюсь! — крикнула Маша. — Ты — всего лишь прислужник, послушный инструмент в руках того, кто приказывает! Это он, Повелитель, читал Пророчество, а ты лишь делаешь то, что он прикажет! Ты не можешь причинить мне вред!
Если ты убьешь меня, Церемония никогда не состоится!
— Откуда ты знаешь про церемонию? — Азраил отступил на шаг.
— Я знаю многое, ты и не представляешь, сколько всего может знать женщина, в жилах которой течет древняя царская кровь!
Маша почувствовала, что еще немного, и злодей сдастся. Но нет, он повернулся к ней янтарным глазом, из которого полилась на Машу такая волна ненависти, что на мгновенье ей стало страшно. Она вспомнила снимок, который прислал ей Мишка Ливанский, вспомнила, как надвигалось на картину с изображением Мадонны темное облако, и почувствовала, что точно такое же облако надвигается сейчас на ее душу. Из последних сил Маша уставилась в этот янтарный глаз. Ее глаза полыхали такой же ненавистью. Азраил отступил еще на шаг.