Последний уик-энд
Шрифт:
— Что?
— У нас были приятельские отношения с Грегом. С ним было хорошо работать. Ты понимаешь, что я имею в виду? Всегда жизнерадостный. Мы часто разговаривали с ним, особенно когда у нас совпадали ночные дежурства. Он играл на скрипке. Ты знал это?
— Нет.
— Не очень хорошо, я думаю, но он чувствовал музыку. Под его грубой внешностью скрывался очень трогательный человек.
— Да. Он казался славным,
— Я знала его довольно хорошо. Вот почему я чувствую… Это как дыхание смерти. От всего, к чему я прикасаюсь… Вначале Клер Коул, а теперь Грег.
— Джейн, это глупо. Ты не сердишься, что я так говорю?
— Я ничего не могу с собой поделать. У меня возникает такое чувство.
— Это просто глупо. Черт возьми, Клер Коул была убита на моем корабле. Я не чувствую никакого…
— Ты с "Сайкса"? — спросила она внезапно.
— Да, разве ты не знала?
— Нет.
— Ну, да. Ее убили прямо там. А потом еще этот парень, Шефер. Слушать тебя, так у всей команды должно быть чувство вины. Это глупо.
— Шефер, — сказала она тихо. — Писарь.
— Ты знала его?
— Нет. Я только… слышала о нем.
— Славный был парень.
— Он… он покончил самоубийством тоже?
— Да.
— Странно.
— Что странно?
— Два самоубийства. Так близко друг к другу.
— Слушай, тебе не холодно? Я могу включить печку.
— Нет, нет, нормально, — она покачала головой. — Бедняга Грег. Ты ведь был в солярии как раз перед тем, как он… он выбросился?
— Кто?
— Ты. Я думала…
— Откуда ты это взяла?
— Гиберт сказал. Он сказал, что оставил тебя с Грегом вдвоем там, наверху.
— Да. Я спустился вниз через несколько минут после Гиберта. Славный малыш этот Гиберт. Жаль, что у него эта бо…
— Грег говорил тебе что-нибудь, что могло бы указать…
— Нет, ничего особенного. Он просто выглядел очень угрюмым. Поэтому-то я и ушел. Он был слишком печален для меня.
— Да. — Она сидела сейчас очень тихо, задумавшись.
— Не возражаешь, если мы остановимся? — спросил он.
— Что?
— Ничего, если я приторможу?
— Да, если хочешь. — Она огляделась. Дорога была очень темной. Они
Он выключил двигатель и откинулся на сиденье.
— Посмотри на эти звезды, Джейн.
Она помолчала.
— Ты раньше никогда не упоминал, что ты с "Сайкса".
— Нет? Повода не было.
— Ты хорошо знал Шефера?
— Иногда болтал с ним. — Он положил руку на сиденье за ее спиной.
— Ты знаешь старшего лейтенанта Мастерса?
— Да. — Он придвинулся ближе. — Ты говоришь чересчур много для такой хорошенькой девушки.
— У лейтенанта Мастерса есть теория, — сказала она, поглощенная собственными мыслями. — Лейтенант Мастерс думает… — Она оборвала себя внезапно, медленно повернув голову, чтобы посмотреть на него.
Его рука крепко обхватила ее за плечо.
— Что он думает? — спросил он небрежно.
— Ничего, — сказала она. Ее мозг лихорадочно работал. Она внезапно почувствовала тревогу. Она пыталась думать спокойно, пыталась вспомнить имена, которые называл Чак. Да, да. Той ночью, в заливе… "Ты все еще думаешь, это сделал один из этих двоих? Как их зовут? Дэниелс и Джоунс. Пери Дэниелс и Альфред Джоунс".
Она похолодела.
Как она раньше не связала? Как она могла быть такой идиоткой?
— Джейн?
Она напряженно выпрямилась.
— Да?
— Что-нибудь не так?
— Нет, — сказала она. "Я могу сидеть сейчас с убийцей. Он мог убить Клер и Шефера. И Грега! О боже, Грега!”
Он притянул ее к себе, его губы нашли ее, но в этот раз они были неожиданно холодными. Все же она ответила на его поцелуй, задаваясь вопросом, как ей узнать наверняка, как она может узнать наверняка. Она учащенно дышала, ее грудь опускалась и поднималась. Он лихорадочно целовал ее, принимая ее учащенное дыхание за возбуждение.
— Джейн, — прошептал он, — я люблю тебя. — Она молчала. Он покрывал поцелуями ее шею, уши, щеки, закрытые глаза, кончик носа. Его руки крепко сжимали ее плечи. — Я люблю тебя, я люблю тебя, — повторял он бесконечно.
Она слушала его проникновенный голос. И думала только о том, что он мог оказаться убийцей, что он мог столкнуть Грега с солярия. Мысль напугала ее, она начала дрожать. И он снова неправильно понял ее прерывистое дыхание и дрожь.
Его рука небрежно гладила ожерелье вокруг шеи, пальцы играли жемчугом рядом с ее грудью, которая то поднималась, то опускалась.