Последний вампир
Шрифт:
Сара взяла Лео за руки.
– Леонора, ты понимаешь, что с тобой произошло? Ты хоть что-нибудь понимаешь?
– Только взгляни на мое лицо, руки, тело!
Сара прекрасно помнила, как сама когда-то сделала такое же чудесное открытие. Любая женщина мечтает о безукоризненной коже, и вот наконец она с гордостью и восхищением смотрит на себя в зеркало.
Лео тряхнула головой.
– А какие волосы!
Волосы были столь же прекрасны, как у Сары, почти под стать роскошной шевелюре Мириам Словом, еще недавно просто хорошенькая девушка Лео превратилась в неотразимую красавицу.
– Вчера
– Пришлось использовать весь запас противорвотных средств, – заметила Мириам. – Она принимала лекарства лучше, чем ты.
– А теперь я чувствую себя – Лео широко развела руки, словно намереваясь заключить в объятия целый мир, – я чувствую себя потрясающе!
Сара отправилась в душ, девушка не отставала ни на шаг, забрасывая вопросами. Когда ей следует выйти на охоту? Они вместе пойдут или поодиночке? И так далее, в том же духе.
– Лео, – наконец Сара не выдержала, – я всегда моюсь в одиночестве.
Пожав плечами, девушка убралась восвояси. Когда Сара спустилась вниз, Лео сидела скрестив ноги на полу библиотеки и разглядывала книги Властителей, а ведь прежде ей не разрешали даже дотронуться до них. Она небрежно отшвырнула древний фолиант и бросилась к Саре с очередной порцией вопросов о новых ощущениях и симптомах.
Подняв книгу, Сара вернула ее на полку.
– С ними следует обращаться бережно.
– Ага, они все на египетском!
– Это не египетский язык. Язык Властителей называется прайм, а книге, которую ты листала, тридцать тысяч лет. Страницы – тончайшей выделки человеческая кожа, и таких замечательных иллюстраций не найдется больше ни в одной книге, посвященной медицине. Ее просто невозможно оценить, Лео.
Девушка посмотрела на нее взглядом удивленной гончей. Но уже через секунду, тряхнув кудрями, продолжила допрос:
– Каковы первые признаки голода? Я не знаю даже этого.
– Тебе станет холодно. Потом ты начнешь терять силы. Вот так это все и начинается.
– Стоит ли завести собственный ланцет? С таким энтузиазмом обычно невесты обсуждают подвенечное платье.
– Используй рыболовный крючок.
– Крючок?
– Акулий вполне подойдет, я пользовалась таким много лет. А ланцет принадлежал моему предшественнику. Мириам недавно подарила его мне.
– Твоему... какому еще предшественнику?
– А разве Мириам не говорила? Нас хватает лет на двести – если, разумеется, не происходит никакого несчастного случая.
– Мы умираем?
– О нет. Этого нам не дано. Мы завершаем свой жизненный путь на чердаке. – Сара улыбнулась. – Как вышедшие из моды пальто.
Лео боязливо покосилась в сторону лестницы.
– Значит, тебя не предупредили?
– Да нет же!
Сара взяла Лео за руку и повела к лестнице, но на верхней площадке их встретила Мириам.
– Мне казалось, что ты собираешься заняться делом, Сара.
– Каким делом?
– Цветами. Для наших гостей.
– Я?.. Да. Собиралась.
– Мири, мы умрем?
– Нет, вы не умрете.
– Но она сказала...
– То, что находится на чердаке, – мое личное дело. Как и текниги. Не смейте прикасаться к вещам Властителей без моего разрешения!
– Я думала...
– Ты думала, что теперь имеешь право распоряжаться здесь только потому, что в тебе течет моя кровь? Ступайте вниз и займитесь цветами, обе. И еще одно, Сара...
– Да, Мири?
– Будь осторожна. Очень осторожна.
Пока
– Ты превратилась в серийного убийцу.
Лео обескуражено замолчала, выслушивая гневные обличения:
– Именно так! За те сотни лет, которые теперь у тебя появились, ты заберешь тысячи жизней! Мужчин, женщин, детей, а каждый из них хочет жить и заслуживает того, чтобы жить, а ты украдешь их жизни... потому что ты жадное эгоистичное маленькое чудовище!
– Са-а-ра!
– Да ты даже не стоишь бородавки на любом из их пальцев! Ни единой! Но в своем высокомерии ты полагаешь, что получила какое-то естественное право убивать их! У Мириам есть такое право... возможно! Но у тебя, безусловно, нет.
– И у тебя тоже!
– Со мной это было проделано против моей воли, я не хотела – в отличие от тебя!
Выяснение отношений пришлось прервать: на пороге комнаты стояла Мириам.
– Мири, – взвыла Лео, – она...
– У меня пока со слухом все в порядке, – заметила Мириам, бросая гневные взгляды то на одну, то на другую. – Две канарейки в одной клетке, – прокомментировала она. – Вам следует научиться ладить, потому что отсюда вам не улететь. Я попала в беду, и вы мне нужны обе. Черт возьми, мне нужен десяток таких, как вы! Полсотни! Но мне не нужны скандалы, равно как и проповеди или выпады. Вы будете вместе помогать мне или вас ждут неприятности, причем серьезные. – Она перевела взгляд на цветы: – Очень мило, – и обратилась к Лео: – Ты будешь учиться у нее и советоваться с ней, а в мое отсутствие исполнять ее приказы. Понятно?
– Да, Мири.
– Для тебя – Мириам.
Солнечные лучи косо легли на пол, когда Сара достала две виолы да гамба и вместе с Лео расставила стулья. Талант Мириам был хорошо известен в музыкальных кругах Нью-Йорка. Однако гораздо больше было тех, кто слышал рассказы о ее игре, чем тех, кто хотя бы раз присутствовал на ее выступлении, ведь Мириам никогда не давала никаких публичных концертов. И сегодня вечером она просто предлагала своим гостям в качестве развлечения послушать музыку в течение часа.
Гостей приветствовала Лео, между делом внимательно наблюдая, заметили ли они, как прекрасно она выглядит. Присутствовавшие не остались безразличными, особенно женщины, которые в отличие от мужчин всегда обращают внимание на красивые детали, такие как грациозные руки или изгиб шеи.
До того как Мириам улетела в Таиланд, они с Сарой несколько недель разучивали великолепную «Пятую сюиту для двух виол да гамба» Лезьера де Малши.
Мириам играла почти на всех инструментах, стоило ей взять их в руки, но предпочитала фортепиано, виолу и флейту. До встречи с Мириам Сара почти не интересовалась музыкой, поэтому виола стала для нее радостным открытием. И сейчас, глядя, как Мириам касается смычком струн с легкостью ветра, Сара тоже изо всех сил старалась извлекать красивые звуки, хотя на душе у нее было скверно из-за последней охоты, а еще из-за Лео. Мириам думала только о своих неприятностях, но слушатели, судя по выражению их лиц, считали, что внимают музыке в исполнении не простых музыкантов, а настоящих виртуозов. Они сидели рядом: на Мириам было легкое платье из тончайшего голубого шелка, на Cape – джинсы и черный тонкий свитер.