Последний варяг
Шрифт:
— Наверное, его можно было остановить, — говорила дочери принцесса Корум. — Для этого надо бросить в него другой сорт соли. Но если демона охватывало яростное бешенство, уже ничто не помогало, он останавливался, лишь когда всё было кончено.
— Это я увидела в его памяти, когда он овладел мною, — говорила мать принцессы Атех. — Недоумение, когда он, словно очнувшись, обнаруживал себя над распластанными телами тех девушек, которых убили до меня на этом самом месте его смертельные любовные прикосновения. Не сожаление, а лишь замешательство. И вечный вздох разочарования, с которым он отсюда уходил. Длинный, как усталое время, вздох разочарования за голод, который невозможно
— Но я увидела в его памяти больше, — говорила дочери принцесса Корум, — и смогла победить демона. Точнее — прогнать его, позволить измениться. Вот для чего и ты пойдёшь туда — победить или умереть.
— Сортов соли семь, — говорила мать принцессы Атех. — Солью жизни следовало умастить яства. Солью песен — вино. Соль процветания посыпать на золотые монеты, разбросанные щедрой рукой. А солью загадок потереть своё чело. Соль любви стоит, не усердствуя, посыпать на волосы, что растут над чреслами, и левую грудь — там, где сердце. Солью ненависти — ту же левую грудь и место чуть пониже солнечного сплетения, где живёт тёмная пустота. И в соль смерти обмакнуть ступни. Лучше всего, если демон захочет начать с соли жизни: захочет яств, песен, вина или загадок. Загадки бы стали самым большим твоим везением. Он всё равно бросится на тебя, чтобы овладеть или убить, потому что ты принесла с собой соль любви и соль ненависти. Эти две соли неотделимы друг от друга. Они, к примеру, делают каждую войну, что ведут хазары, священной. Так же неотделимы соль жизни и соль смерти.
— Демон всё равно бросится на тебя, — говорила дочери принцесса Корум, — но к тому времени он уж начнёт уставать, несколько выдохнется. И тогда его можно остановить, бросив в него другой сорт соли. И вот что я ещё поняла: для него все они, разные сорта соли, одинаковы, но не для нас. Это и делает нас уязвимыми.
— И тогда я увидела в его памяти кое-что, — говорила мать принцессы Атех, — я увидела его подлинное вожделение. То, что должна увидеть ты. Я не могу рассказать тебе об этом, так как, желая тебе помочь, я лишь погублю тебя. Но я вправе рассказать тебе, как мне удалось выжить.
— Он сразу накинулся на меня, — говорила дочери принцесса Корум. — Я не знаю, нужно ли демону дышать, как живым людям, но я слышала его частое неровное дыхание насильника, чья похоть и ненависть немедленно вошли в меня непереносимой обжигающей болью. Я уже подумала, что мне конец, демон уловил это, казалось, он только этого и ждал.
Моё отчаяние не столько даже обрадовало демона, сколько позволило его грубому сладострастию впасть в ненасытное яростное бешенство. Но в тот короткий миг, когда он начал терять над собой контроль, мне удалось опустить свой взор в бездонный и тёмный колодец его памяти. И я увидела…
Теперь мной руководило то, что издревле заставляет всё живое сохранять свою жизнь. Там, в тёмной глубине, я увидела того, с кем могу померяться силами.
Я засмеялась, низко, грубо и хрипло. И изо всех сил прижала демона к себе, к своей груди. То, столь же грубое, как мой смех, невидимое существо, чья беспощадная плоть сейчас неистово двигалась в моих чреслах. И подалась к нему низом живота. Короткий миг восхищения демона тут же сменился изумлением. Но он продолжил.
«Давай!» — прошептала я, представив, что говорю это на ухо своему лучшему любовнику, которого у меня ещё не было. И крепче сжала демона, обхватив незримое тело ногами.
«Я ведь тоже могу получить в этой смертельной боли наслаждение», — послала я ему мысль, и не знаю, была ли она правдой.
И
«Давай! Ну, что же ты… Сильнее!»
Демон остановился в замешательстве. Но я всё ещё слышала его неровное дыхание.
«Ну?! Что же ты?..»
Демон совершил ещё несколько движений. И снова остановился.
«Почему прекратил? Ещё… Я хочу ещё!»
Демон чуть ослабил хватку. Он ожидал чего угодно, только не такого.
«Ну, что же ты, слабак… И это всё, на что ты способен?! Я хочу ещё!»
Демон отпрянул. И тогда я кинулась на него, обхватив руками и ногами. Я — принцесса Корум.
«Ещё!»
Демон попытался высвободиться. Но мои израненные чресла не отпускали его.
«Ещё! Хочу ещё твоей сладкой мерзости! — орала я. — Ну, возьми меня! Насыть меня! Слабак».
Демон стал вырываться из моих объятий. Он был намного сильнее меня, но его безграничная похоть всё ещё удерживала его на мне. И это начало расщеплять, рушить демона.
«Ещё! Ты сопливый, ни на что не годный мальчик!»
Теперь уже я командовала. Превозмогая боль, я заставляла демона трудиться.
«Ещё!»
Демон вырывался.
«Ещё! Ну, возьми меня! Сильнее! Хочу ещё твоей сладенькой мерзости!»
И тогда демон завизжал. Я впервые услышала его голос. Может быть, не обычными ушами, а теми, что повёрнуты внутрь меня. Но я услышала. А демон вырвался и, поскуливая, как бродячая раненая собака, отполз в сторону. Я поднялась на своём ложе внутри звезды. Всё моё тело болело. Боль была непереносимой, но об этом я узнаю позже. Как и позже будут слёзы, столько, что можно было напоить всех страждущих и отравить всех, кто в этот момент причиняет боль. А тогда я лишь тряхнула волосами и засмеялась. Смех мой испугал не только демона, он испугал меня.
— Что возьмёшь себе в уплату, демон? Какую соль? — сказала я. Демон всё ещё поскуливал. — Я, принцесса Корум, повелеваю тебе отвечать.
И тогда он начал меняться. И это всё, что я могу тебе рассказать.
Принцесса Атех снова скосила взгляд — огоньки горели ровно.
Принцесса Атех запомнила рассказ своей матери. И она поклялась себе, что никогда демону каменных мегалитов не быть её первым любовником. И когда ей пришла пора прийти сюда, принцесса Атех принесла с собой историю своей матери. На это у неё ушло все её мастерство. Она рисовала. И впустила эту историю внутрь себя. Она нарисовала себе лицо своей матери, принцессы Корум. И когда демон набросился на неё, также затребовав соль любви, она стала ею. Она стала своей матерью. И демон в ужасе завизжал. Отпрянул, сжавшись в комок внутри каменных мегалитов. Принцесса Атех ещё не ведала любви. Но с тех пор все её любовники становились как бы любовниками её матери. Ей она передавала все их любовные прикосновения, себе не оставляя ничего.
А в тот первый раз принцесса поднялась внутри звезды. Она чувствовала страх демона. А потом в переливах воздуха прошелестело какое-то движение. И принцесса Атех услышала внутри себя, теми же ушами, о которых ей говорила мать, голос демона.
— Ты ведь не та? — услышала принцесса Атех. И внутри этого голоса, словно внутри яйца, с которого снимали шелуху, она уловила какую-то странную готовность, чувство, которому ещё только позволят стать надеждой.
— Этого тебе не дано знать, — ответила принцесса Атех. И тут же бросила в демона солью загадок. Перемена оказалась мгновенной. Принцесса Атех видела, как в переливах воздуха заискрилась соль, и уловила настороженное любопытство. Страх этого существа почти прошёл, теперь оно ждало. И всё больше открывалось.