Последний верблюд умер в полдень
Шрифт:
* * *
Когда Тарек пришёл за нами, мы уже ждали в полной готовности. Слуги принесли всем нам халаты, как у бедуинов. Приготовления были завершены, но надо признать, что таким чистым Рамзеса я не видела никогда.
Тарек оделся как солдат, вооружившись мечом, кинжалом, луком и колчаном. Единственным знаком его ранга была узкая лента из золота, с двумя змеиными уреями на лбу. Он устало опустился в кресло.
— Луна ещё не взошла. Осталось мало времени,
— Глупости, — отозвался Эмерсон. — Не будь таким пессимистом. Мы сдержим обещание сохранить тайну Святой Горы, но жизнь длинна и полна сюрпризов.
Тарек улыбнулся.
— Отец Проклятий говорит мудро. — Он ласково положил руку на бритую макушку Рамзеса, усевшегося рядом на полу. — Каменотёсы уже начали возводить большой пилон в честь тебя и твоих благородных родителей, мой юный друг.
— Спасибо, — сказал Рамзес. — А как же мои блокноты?
— Рамзес! — воскликнула я. — Разве можно так говорить с Его Величеством?
— Слуги принесли их, — рассмеялся Тарек. — И то, что вы оставили в комнатах. — Он сунул руку в сумку на поясе, достал книгу и протянул мне. — Я лично возвращаю это, леди, так как именно я украл её у тебя.
Я взглянула на название, улыбнулась и вернула книгу обратно.
— Это тебе, Тарек. Я легко смогу купить другую. Книги мистера Хаггарда очень популярны в Англии.
Лицо Тарека загорелось; впервые он выглядел таким молодым, каким и был на самом деле.
— Она моя? Достойный дар, великолепный дар. Она будет одним из сокровищ моего дома.
— О Господи Всемогущий, — проворчал Эмерсон. — Амелия, если ты закончила портить литературные вкусы царского дома, я хотел бы задать несколько разумных вопросов.
— Спрашивай, — сказал Тарек, аккуратно укладывая «Копи царя Соломона» в сумку.
— Теперь мы знаем, почему ты так стремился, чтобы привести нас сюда, и некоторые из приёмов, которые использовал, — начал Эмерсон. — Но почему, чёрт возьми, потребовалось совершать такие замысловатые манёвры вместо простого решения — с самого начала сказать нам правду?
Лицо Тарека застыло.
— Но разве мне бы поверили?
— Конечно! — Эмерсону хватило благородства покраснеть, взглянув на меня. — Ну… возможно, не сразу. Но ты мог бы убедить нас с течением времени…
— Время — как раз то, чего у меня не было, — сказал Тарек серьёзно. — И я тогда не знал ни тебя, ни леди так, как знаю сейчас. И пока я путешествовал в Каир, а затем в Англию, я узнал, как люди вашего цвета кожи относятся к людям моего.
Я бы отрицала это, но не могла. Стыд за мою нацию и мой народ заставил запылать щёки. Эмерсон закусил губу.
— Ты прав, — согласился он. — Что я могу сказать?
— Не надо ничего говорить. Ни в твоём сердце, ни в сердце леди нет ненависти — но мало таких, как вы.
Тарек продолжал объяснять: к тому времени, как он достиг Англии, им овладело прискорбное озлобление из-за презрения, с которым относились к нему — к тому, кто был принцем в своей
— Я не знал, как быть, — просто сказал Тарек. — Ночью я вернулся, подполз к дому и оставил пакет на пороге, но знал, что на него могут не обратить внимания или попросту выбросить. Я видел юношу с огненными волосами, который входил в дом и выходил из него. Я узнал, что он был сыном брата Форта, но боялся говорить с ним там, где солдаты в голубом (полиция) угрожали мне темницей. Я последовал за ним к вашему дому, хотя я тогда не знал, что это был за дом, пока не спросил проходившего мимо мужчину. Форт рассказывал мне о вас, и я подумал: «Вот почему юноша пришёл сюда один. Старик показал ему письмо, и он обращается за помощью к Эмерсону». Так что я ждал, прячась в темноте, и увидел, как пришёл старик, и понял, что был прав.
— Тем больше оснований было обратиться непосредственно к нам, — вставил Эмерсон. — От наших дверей тебя бы не прогнали.
— Теперь я это знаю, — ответил Тарек. — Но тогда — не знал. И вы ещё не слышали остальное… — Он на мгновение замялся, как будто подыскивая нужные слова.
— В Англии я был не один. Со мной приехали два спутника. Одного вы знаете — Акинидад, который находился вместе с вами в Нубии и передавал мои приказы разведчикам в оазисе. Другой… Другим был мой брат Табирка, сын моего отца от его любимой наложницы. Из всех моих братьев он был самым близким моему сердцу.
В тот вечер он стоял рядом со мной. Когда экипаж со стариком тронулся, я пытался остановить его, но кучер хлестнул меня кнутом и сбил с ног. Долгие часы мы с братом стояли у ворот, обсуждая, что же делать. На улице не было никого; дождь прекратился, и огни в вашем доме горели допоздна. «Пойдём к ним, — убеждал меня брат. — Люди Египта говорят, что Эмерсон велик и добр, и не похож на других инглизи. Он был другом нашего отца Форта. Он выслушает нас. Мы не знаем, что ему говорили другие — быть может, они лгали».
В конце концов он уговорил меня. Огни всё ещё горели в вашем доме. Но, только мы приблизились к воротам, раздался резкий треск. Мой брат вскрикнул и хлопнул себя по руке. Он был всего лишь легко ранен, но мы бросились прочь — у меня не было никакого оружия, и я знал звук пуль, которые могут нанести удар издалека. Раздались новые выстрелы, и мой брат упал бы, если бы я не схватил его на руки и не унёс. Я положил его на землю и ушёл, чтобы забрать телегу с лошадью, которую мы до этого наняли. Когда я вернулся, он был… Я слышал ваши голоса, но не мог оставить его, как сдохшее животное, без погребального обряда. Я унёс брата, а потом украл лопату из фермерского домика и похоронил его в глубине леса, рядом с большим стоячим валуном. Когда вы вернётесь…